Иная. Песнь Хаоса - стр. 25
– Отдайте нам девку. Вы же такие же «честные люди», как и мы, – заигрывал с охраной главарь, огромный косматый мужик в некогда дорогом драном кафтане и шкурах. – Что вам дороже: жизнь или слово хозяину? Уйдете от своего, найметесь к нашему!
– Наемник отличается от разбойника тем, что не предает хозяина, которому служит, – отвечал неуклонно старший из провожатых.
И в тот миг Котя невольно зауважала его. Если еще совсем недавно ее и все селение напугали три человека, продававших свой меч за деньги, то теперь кровь стыла в жилах от обступившей лесной братии. Они не ведали никакого закона, никакой чести. В сумерках их силуэты напоминали диких зверей, они почти бесшумно крались по снегу.
– Ну, как знаете! – махнул главарь после недолгих переговоров.
И тут же вскипела ожесточенная сеча.
Один из разбойников запрыгнул в сани со стороны спинки, отчего Котя отчаянно взвизгнула. Прямо над ней свесилось грубо высеченное чумазое лицо с горящими безумными глазами. В руках разбойник сжимал нож, которым не успел замахнуться: молниеносным движением его сразили мечи наемников. Он сполз в сани, и Котя тихо застонала, потому что теперь ее придавливали сразу два мертвых тела. Не к добру она смерть вспоминала, не к добру зов слышала, и уж совсем не к добру чудилось ей создание Хаоса. С самого утра ее собирали будто не на свадьбу, а на похороны. Но кто бы предрек ей бесславную погибель среди леса?
Воздуха не хватало, едва удавалось следить за мечущимися огоньками факелов. Клинки лязгали о клинки, разбойники тыкали копьями, свистели стрелы, но главарь приказал им:
– Опустить луки! Вы попадете в сани, олухи!
Наемники и правда защищали сани с двух сторон и пытались отбить коней, чтобы развернуться и ринуться прочь, но им не давали и подступиться. Силы оказались неравны. Вновь лязгнула сталь, донесся чей-то предсмертный стон.
Взлохмаченный множеством ног, снег вокруг саней уже не белел, а чернел от проливавшейся крови. Котя никогда не видела столько красной руды, сока жизни. Но не ужасалась этому, куда больше страшил ее исход стремительного поединка. Она хотела, чтобы ее окутало смутное состояние нереальности, неверия, но разум оставался ясным и слишком отчетливо передавал картины происходящего, от которых бросало то в жар, то в холод.
Вот старший наемник кинулся рысью на противника и вспорол ему живот. Пояс тулупа треснул и разлетелся, как и человеческая плоть. И вместе с лоскутами материи посыпались дымящиеся внутренности. Но Котя не испугалась, а обрадовалась: уже не дюжина, уже меньше оставалось лиходеев. Она очень плохо считала, но понимала, что их теперь меньше дюжины.