Иная. Авантюристы Атлантиса - стр. 43
Забыв о присутствии кого-то еще, Тимериус смеется, плещется, заводя танец с искрами, все дальше отдаляясь от берега. Ныряет и выныривает - голова то показывается, то снова скрывается между горбами водных холмов. Свежий бриз, дующий с моря, чередуется горячими волнами счастья и покоя, генерируемыми атлантом. Он с упоением окунается в воду, желая слиться с жидкой, напоминающей расплавленную ртуть, субстанцией. И море принимает его, как родного, встречая авациями прибоя, рассыпаясь холодным фейерверком белых искр.
Уплыв от берега метров на двадцать, Тим больше не показывается. Я напрасно напрягаю зрение, всматриваясь в колышущуюся воду, еле освещаемую тусклыми фонарями.
Исчезают искры. Счастье и тепло отдаляется, стихая, тушатся ночной пронизывающей свежестью. Минуты бегут одна за другой, и каждая по капле вливает тревогу. Я понятия не имею, как далеко Тим умеет уплывать, и сколько способен находиться под водой.
Мнусь на берегу, не решаясь войти в воду. Пытаюсь вызвать атланта по мысленной связи, но в ответ в висках стучит гулкая тишина. Да и стоит ли его торопить? Имею ли я на это право? Ох. Никелю это не понравится...
- Не понравиться ЧТО?
Подпрыгиваю на метр от неожиданности - дернул же черт подумать! Таких людей не стоит поминать на ночь глядя. Раз, и мой невозможный супруг уже тут, легок на помине. Стоит позади, засунув руки в карманы, и смотрит, склонив голову набок. Словно личный демон, возникающий на одном из плеч в моменты сомнений.
- Тим уплыл, - я кивком показываю на море, стараясь не выдать своего волнения, хотя именно оно и привело мужа сюда. - Нырнул, скорее всего. Или утонул. Или нырнул, а потом утонул.
- Ого, сколько предположений одно другого невероятней, - Никель садится на верхнюю ступень, - "Нырнул! Утонул!". Ты из-за этого так переполошилась? Правда считаешь, что АТЛАНТ может утонуть?
- Он под водой уже минут десять! - шиплю я. Хочу пнуть его, но сдерживаюсь. Во мне просыпается раздражение - оттого, что Тимериус пропал в страшной воде, и его миротворческая способность не распространяется так далеко. Но еще больше потому, что язвительность Ника имеет под собой веские основания.
- Да хоть двадцать (1) ! Определенно, ты самая несносная из всех моих учениц. Неужели, так ничего и не усвоила?
Колеблюсь, но все же сажусь рядом. Быть может, я и не хочу ничего учить или усваивать. Варисса Максимова больше не та наивная студентка, без памяти погрузившаяся в иллюзорный мир, сотканный преподавателем-чтецом. Она хочет думать своей головой, а не навязанными знаниями, жаждет сама совершать ошибки и набивать необходимые для познания мира шишки, привязываясь к людям, а потом теряя их.