Имя разлуки: Переписка Инны Лиснянской и Елены Макаровой - стр. 27

Моя «огоньковская» книжка[2] в киоске будет через 2 недели, тогда и пошлю. А впрочем, когда не пишется, мне это все безразлично. Попросила Машку[3] перепечатать мою работу «О поэме без героя»[4], сверить цитаты. Потом – сдам. М.б., найду силы вычитать. У Машки болят глаза, видно она их натрудила на очень долгой и объемной перепечатке Семеновских книг. Будет печатать медленно. ‹…› Я здесь ни с кем не общаюсь, никто ко мне, и я ни к кому. Пытаюсь читать, но внимание рассеянное. И мысли все вне меня, все мысли сосредоточены на других – Семене, Люде[5] и т. д. Уже не говоря о Вас. Хотя я, действительно, умом счастлива, что Вы не рядом. Но «куда идти и с кем торжествовать», – строка из Ахматовой.

Ладно, моя ласточка! У меня все придет в норму. Прости меня за это письмо великодушно! Нытье пройдет, уже это бывало. И может быть, Муза меня пожалеет и снизойдет до меня.

Сегодня пятница, с четырех часов жизнь замирает, транспорт не ходит до субботы, 8 часов вечера, у кого нет машин, называются тут узниками Сиона. Можно гулять пешком, это пожалуйста, передвижение пешком тоже приятное дело, в прошлый раз мы дошли от нас до старого города, а вот обратно возвращались на такси. Мы живем на крутом холме, в трех км от Вифлеема, но в Вифлеем не ходили, поскольку туда надо идти через арабские поселения, а это не рекомендуется. На машине можно. Вот так мы ходим себе по святым местам, утром просыпаемся – в окне, в низине – Иерусалим, из окна видна гора Моше (Моисея), кажется, так близко, а идти часа два. Из-за гор и долин город кажется вывернутым, вогнутости и выпуклости как бы все должны быть поменяны местами, чтобы выстроилась нормальная прямая перспектива или нормальная обратная. А так это совершенно неевклидово пространство. Само пространство – мистическое, а Иерусалим – как бы в его центре. Быстро понимаешь, что город небольшой, кажется, его можно изучить за короткое время, как Прагу, но оттого, что он выстроен ярусами, в нем большая глубина и вместимость. Ходят по нему самые разнообразные люди, есть свои сумасшедшие, как везде, но все-таки преимущественно люди красивые, породистые, легкие, все говорят, как нелегко в Израиле, какая бюрократия, как сложно жить в стране, где одна сплошная алия из разных стран, где Европа и Азия, Африка и Америка, советский союз и Австралия, – где негры, китайцы, эфиопы, советские, французы и Бог знает кто говорят на родном языке – иврите – это своего рода курьез XX столетия. Понятно, что развиваться здесь должна в первую очередь ивритская литература, а она еще в пеленках, что все мы должны стать ее фундаментом, а вот уже наши дети – ее творцами, а может, внуки?