Имя мне легион - стр. 20
– Куда вы меня привезли? – спросил вдруг по-испански подросток, распахивая глаза. На лице Мануэля были запечатлены ужас и смятение. – Сеньора, где мои родители! Почему я не в больнице? Где я, где я?
Ольге стало даже немного жаль мальчика. В сущности, он ведь ни в чем не виноват. На его месте мог оказаться любой другой. И даже она сама!
Ребенок заплакал. Ольга подошла к нему, положила ему на лоб руку и произнесла по-испански:
– Все будет хорошо, я обещаю! Мы вылечим тебя. Мы тебе поможем.
Внезапно по лицу Мануэля пробежала судорога, его глаза закатились. А через мгновение приступ прошел. Ольга заметила, что глаза подростка стали теперь черными, не видно было ни зрачков, ни белков.
Несмотря на то что больной был пристегнут ремнями, ему удалось повернуться – и он едва не укусил Ольгу за ладонь. Женщина в смятении отшатнулась.
– И ты поверила мне, шлюха! – пророкотал Мануэль по-испански. Голос его изменился, как будто принадлежал не испуганному подростку, а взрослому мужчине. А через секунду захныкал голосом маленькой девочки, причем перейдя на английский: – Помоги мне, помоги мне! Я хочу к маме и папе! Меня зовут Эвелин, мне восемь лет… Мне так страшно и плохо! Я ведь ничего плохого не сделала, только бросила своего новорожденного братишку, который изводил меня своими воплями, в кастрюлю с кипящей водой! Я хорошая девочка, я очень хорошая девочка!
Мануэль затих. А когда Ольга неосторожно приблизилась к нему, вдруг по-змеиному поднял голову и со всей силой харкнул в сторону женщины. Кровавый плевок попал на рукав плаща.
– Я снайпер, я умею отлично стрелять. Я работал на вышке в Освенциме, – заявил подросток командирским голосом по-немецки. – Меня зовут Отто-Хайнц Альбрехт. Мне так нравилось стрелять в свиней! Я имею в виду евреев. Стоило кому-то из них приблизиться к забору, как я открывал огонь. Но я не убивал их сразу, о нет! Они должны были мучиться, страдать, истекать кровью…
Бумажной салфеткой Ольга стерла плевок и сообщила:
– Вы находитесь на территории России…
– Фюрер не любил Россию! – рявкнул Мануэль.
– И мы рады приветствовать вас, Хозяин! – продолжила женщина. – Мы так долго ждали этого момента!
– Я тоже, Олененок, – послышался дребезжащий старческий голосок, вещавший по-русски. – Деточка моя, как же я рад, что ты стала такой большой и красивой! И медицинский закончила. И кандидатскую блестяще защитила…
Это был голос дедушки Ольги – ее дедушки Вити, которого она просто обожала. А она была его единственной и горячо любимой внучкой. Но дедушка Витя умер, когда ей было восемь лет. Только он называл ее так – Олененок.