Имперские войны: Цена Империи. Легион против Империи - стр. 56
Коршунов минут пятнадцать слушал это обсуждение «коллективного жертвоприношения», потом взбеленился и заявил: всё! Хватит! Никто за него сражаться не будет! Да, рубится он так себе. Но, как верно замечено, у него, Аласейи, есть еще и удача. А кроме удачи – голова на плечах. И он собирается использовать эту голову, чтобы победить. Всем понятно? Тогда разговор окончен.
После такого выступления тема была закрыта. Более того, дружина Коршунова уверилась, что у вождя есть некий план. Так что все будет в порядке.
К сожалению, никакого плана у Коршунова не было. Так, кое-какие идеи…
Анастасия рядом с ним зашевелилась. Маленькая ступня коснулась колена Коршунова… Легкий, бесшумный прыжок с ложа – звук поглотила медвежья шкура на полу.
– Пей… – Чаша с вином, отличным Красным крымским вином, к сожалению, по-гречески разбавленным, коснулась его губ.
Возлюбленная умела угадывать его желания раньше, чем он сам.
Алексей знал, кем она была раньше. Гетерой. И шпионкой. Эта великолепная женщина с талией столь тонкой, что ее можно обхватить пальцами, с кожей младенца и голосом, стирающим все, кроме чувства, была оружием более страшным, чем копье в руках родича Коршунова Агилмунда, лучшего из готских воинов, которого знал Алексей. Анастасия была смертоносным оружием, отравленной стрелой, изготовленной в Риме, чтобы внезапно и безошибочно вонзаться в сердца врагов империи. Но Алексей не ревновал к ее прошлому. Ведь теперь она принадлежала ему, а не великой Римской империи. Только ему. Да, он сам никогда не сможет пользоваться этим оружием по-настоящему. И не захочет. Эта стрела больше не будет пронзать сердца. Хотя совсем недавно эта «стрела» чиркнула пару строк, которые сделали больше, чем тысяча готских копий.
Алексей отнял у нее чашу, привстал и сам поднес серебряный кратер к припухшим губам женщины. Даже в полной темноте он знал, каковы ее губы, и видел ее смуглое лицо так же хорошо, как при свете дня. Он слушал, как она пьет, и думал о том, что скоро, очень скоро им придется расстаться. Даже если из завтрашнего поединка он выйдет победителем. Потому что в море, в набег он ее точно не возьмет. Потому что ему легче самому умереть, чем потерять ее … но он не умрет, нет. Он не должен умереть. Он должен что-то придумать…
Настя уже заснула, а Коршунов все лежал, глядя в темноту, размышляя. Нет, он не должен сражаться с Комозиком по его правилам. Есть множество навыков, полезных в бою, кроме владения мечом. Навыков, в которых Коршунов намного более умел, чем его противник. Поединок – это то же соревнование. А что же это за соревнование, когда против гроссмейстера выступает любитель. Нет, может и любитель против гроссмейстера. Только не в шахматы. Как там пел Высоцкий? «Мы сыграли с Талем десять партий. В преферанс, в очко и на бильярде…» Правда, публика, которая ждет шахматного турнира, может не согласиться на партию в преферанс. Значит, надо, чтобы согласилась. Значит, надо создать такую ситуацию, когда сам факт соперничества станет выше формы. Создать ситуацию