Имперские войны: Цена Империи. Легион против Империи - стр. 108
Тут Коршунов усмехнулся, потому что виденные им иудейские теологи, на его взгляд, мало отличались от греков. И даже имена носили греческие. Вот христиан в Херсонесе было совсем мало… а надоест умствовать, можно выпить винца с «соплеменными» боранами, на мечах попрактиковаться…
Приличное общество, где тебя уважают, теплое море, превосходное вино (о кухне даже лучше не вспоминать, учитывая, чем он питался последнюю неделю), любимая женщина… А кони! Это ж какой кайф – ехать верхом ранним утром по тропе, оплетающей гору, и увидеть вдруг, над собой, над зеленым склоном, ослепительно белое здание языческого храма.
«А я, дурак, поперся куда-то через море, по своим дилетантским выкладкам, в неизвестность, зато с оравой свирепых варваров – воевать с Римом!» – Коршунов хмыкнул.
Ну разве не глупость? Воевать с римлянами, которых Коршунов видел в бою. Правда, и победил, но ведь исключительно числом, а не умением. Ну ладно, может, и на этот раз обойдется. Но променять нежность Насти, изысканную пищу, чистую постель – на походную баланду, пот, зуд, пыль, нервотрепку (кто знает, что будет завтра) и – хуже того – кровь, вонь, боль… Почему?
На самом деле, Алексей знал – почему. Как там у Бродского, кажется… «А что гнало его в поход, вперед, как лошадь плеть? То, что гнало его в поход, искать огонь и смерть…» Страсть. То, что гнало Коршунова когда-то в горы. Страсть. Ну и еще – чисто мужское: поставил цель – добивайся. Поставил себе цель: урвать кусок Римской империи (плевать, что никогда ее не видел, плевать, что за этот кусок придется беспощадно драться) – добейся ее! Даже если это нерационально и неумно. Не важно. Отступить – значит перестать себя уважать. Взялся за гуж… Коршунов вздохнул.
– Что-то ты печален, Аласейа, – заметил Агилмунд.
Сказал и замолчал. Продолжал смотреть на море.
Но так он это сказал, что печаль Коршунова сразу ушла. Не дело это: адмиралу проявлять слабость при подчиненных. Даже если этот подчиненный – старый, проверенный друг, родич, можно сказать, видевший Коршунова во всех видах и даже вытащивший его, считай, из выгребной ямы.
– Да вот, по женам своим заскучал, – после паузы, неспешно ответил Коршунов.
– Бывает, – тоже после паузы, солидно ответил Агилмунд. – А долго ль нам еще плыть, Аласейа?
– Дней десять.
На всякий случай Алексей прибавил несколько дней. По его прикидкам, они должны были увидеть берег примерно через неделю. Коршунов целил на город Одисс, во времена его рождения называвшийся Варной, город, по утверждениям информаторов, весьма богатый. Вдобавок Одисс был изрядно удален от Данубия, и, следовательно, его обитатели должны быть более беспечны, чем жители придунайских территорий. Кроме того, как ему говорили, правый берег великой реки, разделявшей Рим и варваров, находился под постоянным контролем пограничных легионов, которые, как ему опять-таки говорили, передвигались с невероятной быстротой. Разумеется, в Одиссе тоже имелся гарнизон и крепость. Но Коршунов рассчитывал проделать с ним тот же финт, что и с Питиундом. Ввести в гавань трирему, высадить десант, ворваться в город и держаться до подхода основных сил. Ну а если за крепостную стену прорваться не удастся – тоже неплохо. Вокруг – богатые земли, виллы, храмы (мести языческих богов он, разумеется, не опасался) и прочие «достопримечательности». Быстро пройтись по окрестностям, загрузиться на корабли, запастись водой и пищей – и опять уйти в открытое море. И пусть римские боевые корабли, если таковые окажутся поблизости, рыщут вдоль берега, выискивая врага. А даже если они, наплевав на традиции, станут искать их в открытом море – нехай ищут. Не те здесь средства обнаружения, чтобы из этого вышел толк. Короче, уйти в море, а затем так же внезапно появиться у города Месемврии. Затем Халкедон, Гераклея, Синопа и так далее. Пройтись по десятку городов, разворошить муравейник, а затем, набив до отказа трюмы, тоже открытым морем, проскочить к Боспору. Отправить домой гепидов, боранов и прочие «вспомогательные войска», разгрузить свою долю добычи, что можно – превратить в золото, остальное добро отправить частью в Херсон, частью – дальше, по Днепру – родичам, а самим, сушей, пройтись по краю Боспорского царства: поддержать партию Фарсанза, а заодно и долю ему отдать. Пусть видит, что Аласейа слово держит. И наказать Фарсанзу: пусть позаботится о кораблях. В следующем году Коршунову понадобится не двадцать восемь кораблей, а вдесятеро больше.