Имперская жена - стр. 17

Мама порылась на груди и вложила в мою ладонь крошечную пластинку чипа:

— Ты ведь сможешь разыскать галавизор? Конечно, сможешь. И мы с тобой поговорим. Будто мы совсем рядом.

Я зажала в кулаке адресный чип, даже улыбнулась:

— Конечно, мамочка! Я совсем не подумала об этом. Мы будем разговаривать очень часто, ты даже не заметишь, что я уехала.

Я обернулась к корвету и увидела, что Мателлин уже был вне себя от затянувшегося прощания. Я кивнула Индат:

— Иди в корвет. Я сейчас.

Та кивнула, направилась к кораблю, но Мателлин остановил ее:

— А ты куда?

Она опустила стриженую голову:

— Я со своей госпожой.

Мателлин нахмурился. Уставился на отца, потом на меня:

— Вы собираетесь взять в Сердце Империи этот мусор?

Я сжала зубы. Даже слезы мгновенно высохли.

— Этот мусор, ваша светлость, моя вещь, моя личная рабыня. Самая преданная рабыня, которую я ценю очень высоко. И она будет сопровождать меня. Этого Император не может мне запретить.

— Вам подыщут другую рабыню, госпожа. Соответствующей ценности. Эту оставьте здесь.

Я выпрямилась, задрала подбородок, понимая, что готова даже ударить его. О разлуке с Индат не могло быть и речи:

— Это моя рабыня, ваша светлость. И ее ценность для меня неоспорима. Если вы не хотите, чтобы моя рабыня сопровождала меня — значит, и я остаюсь. Я не стану торговаться.

Губы высокородного залегли скорбной дугой, нижняя выпятилась сильнее обычного. Он оправил мантию, брезгливо махнул рукой Индат и полез в корвет сам, не удостоив отца даже взглядом.

А в маминых глазах я увидела гордость, сверкающую сквозь слезы — она одобрила мой поступок. Она обняла меня в последний раз, прижала к себе. Гладила по голове:

— Ты совсем взрослая, девочка моя. И ты очень смелая. — Она поцеловала меня в лоб: — Ничего не бойся, Сейя. Все будет хорошо, ты слышишь меня? Все будет хорошо!

Я лишь кивала. Обняла отца, который простился очень скупо, но я чувствовала, какая буря происходит у него внутри. Поцеловала братьев. Снова обняла маму в самый последний раз.

И вошла в корвет.

7. 7

Мне казалось, что все это снится. Я сидела у большого круглого иллюминатора, прижавшись к толстому стеклу, и смотрела, как Альгрон-С сначала становится мутным желто-бурым пятном, потом — желто-бурым шаром, потом — крошечной, едва различимой светлой точкой, потерянной в черной бездне среди множества других точек. И единожды потеряв взглядом — я больше не смогла ее отыскать.

И будто что-то оборвалось. Словно связующая нить растянулась, истончилась до предела — и не выдержала. Лопнула. И в этот миг я почувствовала себя такой потерянной, такой одинокой. Если бы не теплая пятнистая рука Индат, сжимающая мои пальцы, я бы не перенесла. Индат — единственное родное существо, которое у меня осталось. Оттого ее значимость становилась неоспоримой. Она была дороже всех имперцев вместе взятых. Важнее Императора. Стократ важнее того неведомого человека, которому я предназначалась. Сейчас Индат была моей семьей, моей подругой, частью прошлого и неотъемлемой составляющей будущего.