Империя в огне. Первый год войны. 1914 - стр. 5
На утро, 2 августа 1914 г., царь издал указ о начале военных действий. Это был сверкающий, жаркий летний день. Дворцовая площадь, одна из самых больших в Европе, была переполнена тысячами изнывающих от зноя зевак, толпами возбужденных людей, несших флаги, иконы, ожидающих появления монарха, чтобы в его присутствии выразить свои патриотические чувства. На той стороне Невы, куда царь должен был прибыть из Петергофа, тысячи людей толпились на мостах и набережных реки, распевая и выкрикивая приветствия. Нева была покрыта яхтами, пароходами, парусниками, рыболовецкими суденышками, лодками с поднятыми флагами и с многочисленными зрителями на борту.
Когда император и императрица спустились на набережную Невы, прокатились волны приветственных криков: «Батюшка, батюшка, веди нас к победе!» Николай был одет в парадный мундир пехотного полка, Александра Федоровна – в белое платье. Она подняла поля своей нарядной шляпы, чтобы народ мог видеть ее лицо. Четыре великие княжны шли за царем и императрицей. Царевич, еще не поправившийся после несчастного случая на «Штандарте», остался в Петергофе.
Вступив во дворец, царь и императрица медленно проследовали по большой лестнице и широким коридорам дворца, заполненным людьми. Николай Александрович проходил сквозь толпу, кланяясь и кивая. Мужчины и женщины падали на колени и восторженно пытались поцеловать его руку. Богослужение состоялось в огромном беломраморном Николаевском зале, где в мерцании свечей собралось 5 тысяч человек. Алтарь, воздвигнутый в центре зала, был украшен знаменательной святыней – иконой Владимирской Божьей Матери…
После окончания этой церемонии царь и императрица вышли к народу, собравшемуся за стенами дворца. Когда они появились на задрапированном красными полотнищами высоком балконе, огромная толпа опустилась на колени. Николай поднял руку и попытался заговорить. Передние ряды затихли, но в последних возбуждение и движение людей были слишком велики, и слова царя потонули в шуме. Потрясенный Николай опустил голову. В ответ люди под влиянием переполнявших их чувств запели национальный гимн, мелодия которого была использована Чайковским в финале «Торжественной увертюры 1812 года», – «Боже, царя храни».
Сжав руки друг друга, человек в военной форме Император Самодержец, и женщина в белом платье российская Императрица стояли на балконе и плакали вместе с народом. «Для тех, кто стоял тогда на коленях, – сказал Палеолог, – царь был действительным самодержцем – военным, политическим и религиозным диктатором, абсолютным хозяином души и тела народного». И так было по всей империи: взрыв воодушевления, толпы народа на улицах, смех, слезы, пение, возгласы, поцелуи. Волна патриотизма захлестнула Россию. Рабочие оставляли красные революционные флаги и брали в руки иконы, портреты царя. Студенты покидали университеты и добровольно уходили в армию. Офицеров, встречавшихся на улицах, восторженно качали на руках.