Империя. Терра Единства - стр. 16
Вот это и тяготило Сару до вчерашнего дня. Дня, когда она увидела афишу «Юлиан Скрябин и Камерный оркестр Кремля. Моонзундская симфония. Санта-Фе. 2 сентября 1936 года…» Сердце Ариадны ойкнуло. «Господи! Я увижу брата! Как же хочется его сразу обнять! Но нельзя. Нельзя, чтобы он меня на людях узнал. Нельзя сейчас провалить дело. Боже, как хочется домой! Как маму увидеть хочется! Но чу… Я справлюсь! Брат, как пишут, даже вхож к Двору пантократора. Он сможет сообщить незаметно и быстро. Можно теперь за связных и рацию не волноваться. Служба обер-гофмейстерины княгини Натальи Емец-Арвадской своих не бросает. Меня – Ариадну Александровну Скрябину – найдут и в Аргентине, даже если я буду уже Сара фон Нейман… Джон, он хороший, добрый. Может, с этой встречей Господь дает мне шанс и на материнское счастье? А прибывший с гастроли брат не только моё спасение, но и благословение? Ведь дал же Бог этот шанс чертовке Скарлетт. А её Митчелл будто с меня молодой рисовала! Но как она там говорила: «Я подумаю об этом завтра?» А я даже послезавтра. Сегодня главное, чтобы государь быстрее узнал, что американцы будут делать «плимутскую» бомбу вместе с немцами. В Аргентине, куда не только мы уедем с Нейманом, но даже многие из прибывших в июле англичан.
ФРАНЦУЗСКАЯ ИМПЕРИЯ. ПАРИЖ. ИМПЕРАТОРСКАЯ ОПЕРА. 2 сентября 1936 года
Императрица Вика сохраняла приличествующее случаю державное лицо, слушая весь тот бред, который несли со сцены выступающие дамы.
Союз женщин Франции.
Подавляющее большинство из них никогда не были в Единстве, но с жутким авторитетом рассказывают о чести, долге и нашей исторической миссии, как любит иронично выражаться её царственный отец. И парадокс в том, что многие из всяких там суфражисток, кто побывали в России или Ромее, оказывались буквально разочарованными, ведь никакого особого статуса у женщин там не было, равно как и бороться за свои права женщинам Единства тоже было не нужно. Было просто равенство. Во всём и безо всякого пафоса.
Для части активисток-суфражисток это было непонятно и даже неприемлемо. И Виктория Михайловна отдавала себе отчёт в том, что как только во Франции женщины обретут такое же равенство прав, как и в её родном Единстве, эти самые активистки не успокоятся и начнут требовать больше прав. А потом ещё больше прав. И ещё. И компенсаций. И прочего, на что только хватит фантазии и аппетита. Иначе какой смысл борьбы? Просто сложить крылышки? Когда вся жизнь посвящена борьбе за права?
Наконец объявили антракт представления, и в зале началось движение. Вика тоже вознамерилась было подняться с места, но тут её внимание привлекла молодая барышня, которая шла по проходу и смотрела прямо ей в лицо. И взгляд этот Виктории не понравился. Фанатичный такой взгляд. Недобро торжествующий.