Империя мечты - стр. 12
Глаза в глаза. Не видел он в глазах короля какое-либо подобие радушного гостеприимства, скорее наоборот. То было выражение полного неприятия, готовое перейти в любой миг в такую лютую ненависть. Молодой хан всё же не отвёл взгляд, этим как бы не скрывая искренность своих намерений.
Да, он знал прошлое, знал историю того, что когда-то его дед по отцовской линии навёл на этого напыщенного короля такого страху, что тот постарался любыми подарками подмазать его и как можно отделаться от него, дабы он покинул его земли без всяких разорений.
Он здесь – непрошенный гость, как и дед его, но времена изменились, и король понимает, прекрасно понимает это. Аристократия Кранции собралась поглазеть на него, на внука того самого нангола, что когда-то навёл такого шороху, такого страха, что не забыть никогда. Может, где-то здесь, среди них и его дед по материнской линии, отец его драгоценной матери, к которой он всегда испытывал сыновнее благоговение и любовь.
Но видит он холод неприятия не только в глазах короля…, был он сведущ в том, что у короля две дочери…, определить их не составило труда, ибо сидели они по левую руку короля, тогда как сама королева, не снискавшая во взгляде своём какой-либо враждебности, восседала по правую руку. Одна из дочерей, скорее младшая, не сводила с него глаз, в которых так и искрилось само любопытство, но другая, старшая источала вот этот взгляд холода. Взгляд холода. И больше ничего. Но всё, же, красива бестия королевская!
Наступил черёд подарков, и это разогрело без того накалённое любопытство всех приспешников двора. И входили по кодексу церемониала четверо таких же грубых воинов со шкатулкой каждый в руке.
Тихий шёпот подчёркивал удивление, но прежде удивление тем, какой-же подарок преподнесёт этот молодой хан диких восточных земель, но не более того, ибо такой церемониал им приходилось видеть часто, который всегда доставлял вот это самое любопытство, как и есть. Ну что-ж, на то и устроен этот церемониал, чтобы удивлять да вызывать пересуды у аристократии, особенно касательно её прекрасной половины.
Трое из вошедших раскрыли шактулки, кроме четвёртого, который так и продолжал стоять как бы в ожидании…
Заблистали, словно россыпи звёзд, драгоценные украшения высочайшего ювелирного искусства, исполненные тонким изяществом поистине «золотых рук», блеском своим увлекающие куда-то в неведомое…
Тишина была всё же подтверждением тому, что дары эти заставляли себя уважать, хотя тронный зал и не такое видывал. Но мигом спустя прорезал тишину воглас восторга от одного лица, всегда всеми любимого. То был возглас Ламилии, выражавший не только восторг этому украшению, но и тому, от кого собирались преподносить его. Не могло не уловить это ближнее окружение, ибо молодой хан навёл неизгладимое впечатление на всех в этом тронном зале, но в особенности на прекрасную половину аристократии, что заставило ввергнуться в такое ревностное состояние другую сильную половину аристократии.