Империя машин - стр. 18
Пес увяз лапами в липкой жиже, и на время погоня приостановилась.
Мальчик протиснулся чрез преграду из мебели, и рванул пуще прежнего.
Напоровшись на возникшую дверь он забил в нее руками.
Пот струился по шее. Его хватануло назад.
Пес вгрызся в мешок и оторвал лямку, а с ней и горку паштетов, тут же впиваясь в еду.
– Вот и дары города. Каждый вошедший обязан что—то отдать, или город забирает жизнь. Смотри не простынь, кашель привлекает Слепцов – сказал человек и подманив пса, переносившего в пасти отобранное имущество, пара вышла из тюрьмы, подложив снаружи подпорку.
Темнота давила на душу. Он обмочился, и мерз. Дрожащие руки соскальзывали с ручки, и он не мог сообразить куда давить. Дверь покрывали царапины, а в деревянных досках под замком остались вмятины и застрявшие ногти. Её пробовали открыть.
Мальчик надавил. Она расшатана. Их усилия не прошли даром. Если качать ее туда—сюда, то она будет не сложным препятствием. Но шум…
Он услышал приглушенный стук. По кровле кто—то шел, неуклюже и спотыкаясь.
С разнообразными мыслями он просто рванул ее на себя.
Дверь поддалась, он вывалился, из дыры в мешке сыпалась снасть.
Открытая площадка. Место для отдыха заключенных, а вот и виднелась труба водонапорной башни с ответвлениями за пределы тюрьмы.
Оторванный люк лежал рядом со входом.
Мальчик попытался поднять его, чтобы задвинуть за собой, но не хватило сил.
Он залез в трубу и начал карабкаться к городу. Доползая до перекрестка, он сел в тупике.
Его здесь не найдут и не увидят. Он достал тонкий материал, похожий на полиэтилен. Устойчивый к плавлению, он хорошо клеился, если нагреть.
«Отец» учил его, как правильно припаивать края, чтобы сделать герметичную прозрачную форточку. Он запаял таким образом проход и открыл баллон.
Кислород разошелся по огороженному тупику, и мальчик в изнеможении заснул.
Ему виделся смутный сон. Его несло по коридору убежища, а потолок украшали звезды. Он не руководил движениями, и на развилках подчинялся указателям. Было необычайно странно очутиться дома, но его переполняла тревога. Нежелательные повороты были заставлены метровыми свечами, подсвечивающими стрелки указателей. По ним и влекло его тельце.
По мере продвижения стены убежища просвечивались, и он мог разобрать, что отклоняется или следует намеченному пути лишь по указателям, мерцающим сквозь контуры стенок. И вот – он замечает, что вдалеке они прерываются. У него защипало лоб. Он вдохнул запах обожженной плоти и потрогал – горячий. А на руке остался след какого—то знака. Вдруг он увидел комнату, где сидел отец. Почему—то он точно знал, что это он. Он сидел за письменным столом. Мальчик повернул голову, чтобы окрикнуть его, но оказалось, что рот его зашит, а ноги уводили все дальше и дальше во мрак, пока отец не рассеялся в нём. Затормозив у лестницы, он огляделся. Очертания стенок вновь наполнились железом. Придерживаясь за поручни, мальчик ступил в лужу, но ноги не останавливались. Его уже скрыло по пояс, обувь скользила. Ступени вели в озеро! Он споткнулся, и вода сомкнулась над ним.