Империя и одиссея. Бриннеры в Дальневосточной России и за ее пределами - стр. 49
Великая война – какой и запомнят ее те, кто ее пережил, – воздействовала на Владивосток непосредственно. Судам местных пароходств теперь грозили торпедные атаки. Рудники Бринера резко сократили добычу, к тому же многие инженеры и специалисты там были немцами. В армию забрали и множество русских горняков, и тысячи поселков вроде Тетюхе обезлюдели – в них осталось население, не способное себя прокормить: старики, женщины и дети. Хотя Жюль всеми силами старался помочь семьям горняков, тысячи людей поддерживать из собственного кармана долго он не мог.
В значительной мере новая волна антивоенной агитации произрастала непосредственно из тех же чувств, что выплеснулись ранее в «Кровавом воскресенье», – и по большей части тем же населением против того же царя, хотя ненависть была уже новой. Главное отличие теперь состояло в огромном организационном ресурсе, подготовленном профсоюзами, рабочими советами и местными земствами. Это неприятие войны и политический пыл, им вдохновленный, происходили уже не из абстрактного пацифизма, не из недостатка патриотизма или мужества – и тем и другим русский народ обладал в изобилии. Три года антивоенные настроения раздувало из тлеющего уголька до пылающего костра: то была животная реакция на чудовищные страдания, какие терпели из-за Первой мировой войны деревни и поселки, где жизнь сделалась непереносимой. По всей сельской России не заготавливалось сено на корм скоту, не добывалось мясо, не чинились крыши, а преступники лиходейстовали безнаказанно.
И все эти страдания, казалось, – лишь ради того, чтобы царь Николай II совместно со своим кузеном английским королем Георгом V могли победить другого их кузена кайзера Вильгельма II, когда напыщенный германский монарх решил, что может оттяпать себе Францию. Русские потери в войне росли, общественная ненависть к императрице Александре широко распространилась даже в прессе: утверждалось, к примеру, что германская принцесса передала «распутному старцу» всю власть над Россией, пока супруг ее «играл в солдатики» в ставке. Стоило Николаю как-то выразить свою любовь к жене, общественное отвращение лишь возрастало.
В 1916 году Распутина наконец убили аристократы, убежденные, что безумный монах губит монархию – особенно в том, что касалось назначений новых министров с его подачи. Дума уже превратилась в бурлящий котел коллективного гнева, идеологической поляризации и личной вражды. Антицаристская риторика на заседаниях Думы стала настолько подстрекательской, что Николаю приходилось Думу распускать, тем самым превращая в насмешку единственное достижение революции 1905 года.