Империя и одиссея. Бриннеры в Дальневосточной России и за ее пределами - стр. 31
В ходе моих изысканий я наткнулся на примечательный документ, в котором Жюль самолично объясняет свои мотивы и рассказывает, с чего начался его интерес к корейским лесам. Машинописный текст, недавно обнаруженный в Российском государственном историческом архиве, датируется маем 1897 года и представляет собой отчет Жюля от первого лица: здесь он рассказывает о своем интересе к Корее, описывает ее ценность для возможных вкладчиков капитала и государственных чиновников. Этим документом Жюль и предлагал концессию на реке Ялу царю Николаю II:
Занимаясь в продолжении двадцати лет коммерческими операциями и между прочим лесной торговлей на Дальнем Востоке, я обратил внимание на леса Северной Кореи. Еще гораздо ранее, чем страна эта была открыта для европейской внешней торговли, на рынках Чифу и Тяньцзиня уже появились в большом количестве толстые колоды и невольно удивляли путешественников своей громадой. Это были леса с реки Ялу (Ялу-кианг).
Драгоценный корень женьшень, произрастающий исключительно в густых лесах, куда с трудом проникает солнце, часто встречается в Северной Корее и нахождение этого корня там увеличило во мне интерес и вероятное предположение о богатстве вековых лесов ее.
Потом, случайно встретив в одном из храмов в Киото великолепные деревянные колонны из породы, похожей на тик, я узнал, что они добыты на о. Дажилет (Ульленг-до), о лесном богатстве которого приобрел впоследствии и более обстоятельные данные[35].
Семью годами ранее, пояснял Жюль, цены на лес в Японии возросли на 50 %; посему он «собрал достоверные и драгоценные сведения о состоянии лесов на р. Тумен, которые постепенно и пополнял», и через российских представителей в Сеуле начал переговоры с корейским правительством о предоставлении лесной концессии. «Опасаясь, однако, чтобы впоследствии владельцы лесов на р. Ялу и на о. Дажилет не явились опасными конкурентами на японских и китайских рынках для моего леса с р. Тумен, – прибавлял он, – я старался и успел приобрести в свое пользование все эти три лесные местности Кореи». Лес с реки Ялу явно не стоял для него на первом месте – его занимали планы лесоразработок по р. Туманной. И он отнюдь не предвкушал войны с Японией – напротив, рассчитывал, что японцы станут его клиентами.
Не предполагал Жюль и никакой угрозы для своей рабочей силы. «Единственный элемент, время от времени могущий беспокоить население – это разный китайский сброд (преимущественно беглые солдаты), который производит набеги с целью грабежа. Но обыкновенно присутствие даже одного-двух европейцев держит этих бродяг на почтительном расстоянии». Жюль подробно анализировал разновидности доступного леса, способов его транспортировки, а также приводил сравнительный рыночный анализ цен и качества леса из этого региона и Соединенных Штатов. Все это – отнюдь не поверхностные заметки человека, пытающегося скрыть какие-то тайные мотивы.