Империя духа - стр. 3
Бедная Сонечка! Она встретила приближающийся (временный) уход своего сознания со сцены так называемой жизни с трепетом, но не с ужасом. Операция прошла удачно и без тревожных последствий. Я всё время посещал её и после. Потому что не мог забыть нечеловеческий ужас в её глазах перед воображаемым исчезновением навсегда, смертью, так сказать.
Моя цель была выбить из её головы этот бред, который она принимала за реальное чудовище. Она ослабла, мучилась, но дикая радость от того, что она выжила, двигала её ум только в одном направлении: разрешить загадку смерти, убить бездну. Она верила мне, сходила с ума от неописуемого счастья, когда я приходил. И я приступал к немедленному духовному излечению. Мои аргументы были традиционными, они известны, но я добавил кое-что о весьма экзотическом из собственного опыта.
Вдруг с какой-то стремительностью, параллельно физическому выздоровлению, она ясно осознала, что никакой смерти как конца её существованию – нет, и такого не может быть.
Чудовище оказалось химерой, словно специально созданной современной цивилизацией циклопов и роботов.
Но она была живая, как, впрочем, и многие другие люди вокруг, большинство даже, окружающие меня и мою семью, к примеру. Казалось, эта удивительная цивилизация должна была проглотить, разжевать и выбросить в подвалы ада – ан нет! Вопреки всему.
Я это ясно вижу: грязь и падение не уничтожили вертикаль. Это весьма таинственно, но это так. Россия, не сдавайся!
Но Сонечка моя вообще оказалась на редкость удачливой в метафизическом отношении. Как выздоровела – взялась веселиться, пить вино, радоваться каждой секунде своего бытия, но в то же время бросилась читать ту литературу о существе человека, которую я ей рекомендовал…
Но вскоре я потерял её из поля повседневного общения. Я женился на Римме, словно явившейся из ниоткуда.
Отец припас для меня однокомнатную квартирку, а Соня осталась с родителями в нашей трёхкомнатной.
К тому времени я приобрел феноменальные, неожиданно для меня, знания нескольких языков, и потому существовал безбедно. Это, наверное, произошло по наследству от отца.
Потому к этому времени и он изменил своё представление обо мне как о придурке.
История моя с Риммой была в меру гротескна и сюрреальна. Почему я её более или менее полюбил – теперь уже не помню. Она была глазной врач. Главное для меня было убедить её оставить для меня пространство и время для периодической ежедневной медитации и более чем медитации.
Она скрипела зубами, но в чём-то соглашалась. Я убеждал её, что это мне необходимо для здоровья и сохранности.