Императрицы (сборник) - стр. 63
– Принеси мне и свой ярлык, а то, сам знаешь, может кто-нибудь меня встретить, так чтобы все гладко было…
– Изволь, сейчас.
Переодеваться было тесно и неудобно. Каморка была маленькая, но в ней было зеркало, и Рита с удовольствием не узнавала себя в нем. Из зеркала смотрел на нее задорный молодец-кадет. Она позвала Камынина.
– Что, хорош?.. – сказала она, приветствуя его по-военному. – Не узнаешь?.. И мундир как по мне шит.
– Тютелька в тютельку пришелся… А ты… Прямо в гренадерскую роту… Рита… Ну, за сие!.. Один малюсенький поцелуйчик.
Рита была счастлива, что начало вышло так удачно.
– Изволь, любезный, – и она крепко в самые губы поцеловала юношу. Тот зашатался от счастья. – А теперь до свиданья.
– Рита, еще…
– Довольно, милый мальчик, – и Рита быстро выскочила на улицу. На том же тузике она переправилась обратно через Неву и на извозчичьей двуколке помчалась в Конный полк.
Когда Рита подъезжала к казармам на Таврической улице, повалил снег крупными хлопьями. Был полдень, и солдаты обедали. На сером пустынном дворе, мощенном крупным булыжником, было грязно и мокро. Стеклянная слякоть снежинок хлюпала под башмаками Риты. Закутавшись в плащ, чтобы не быть узнанной, она прошла на конюшню. Больше всего она боялась, что дежурный капрал знает в лицо брата своего вахмистра. Капрал холодно выслушал просьбу кадета дать ему лошадь, качнул головою в каске и сказал:
– Точно… Есть такой нам приказ, чтобы фельдфебелю Камынину лошадей отпускать безо всякого препятствия. Да, вишь ты, погода-то какая… Не иначе к ночи гололедица будет…
– Сие, братец, не твое уже дело. Не тебе ехать, а мне. К ночи я вернусь.
– Куда поедешь?..
– В Екатерингоф…
– Ну да ладно. И точно: мне-то что?.. Известно – не в каретах вам туда ездить… Ерзылев, – крикнул он в темный коридор конюшни, – седлай барину Лоботряса.
Когда Рита на рослом и тяжелом Лоботрясе выехала за ворота казарм, у нее отлегло на душе. На лошади она чувствовала себя как-то увереннее. Оставалась еще застава.
У пестрого городского шлагбаума вместо одинокого сторожа с алебардой она увидала часового от Онежского пехотного полка… Закутанный в бараний тулуп, в громадных валяных черных, войлочных кеньгах, он мрачно посмотрел на подъезжавшего к нему всадника и, не поднимая шлагбаума, молча брякнул ружьем «на руку».
Было сумрачно, туманно, слякотно и сыро. Дали казались кромешным адом. Было безумие ехать искать там цесаревну. Охота могла быть отставлена. Цесаревна могла прямо проехать в Царское Село. Ну что ж, она расспросит охотников и поскачет в Царское.