Императрицы (сборник) - стр. 23
Так и мчались они, один за другим, чуть колышась на волнах полноводной Невы.
– Ай молодца! – крикнул полковник Ранцев. – По-петровски!.. Отца обогнал…
С набережной кричали:
– Виват, преображенцы! Виват!!
Старик рыбак с круглой низкой бадьей, накрытой сетью на голове, остановился и сказал сокрушенно:
– Ай мои ладожцы, ить проиграли преображенским…
– С Ладоги, что ль, старик?
– С самой я Ладоги… И очень сие мне даже досадно…
Теперь плыли спокойно: впереди голубая преображенская шлюпка, за нею белая ладожская. Рита положила «руль налево», и их лодка, описав красивую дугу, вошла в Зимнюю канавку и пошла к Мойке. Полковник сзади кулаком грозил во весь рот улыбавшемуся сыну.
На Мойке, у причалов, под развесистыми вербами было темно и пахло водой и тиной. В глубине сада светились огни окон. На застекленном балконе, за чисто накрытым столом сидела, ожидая мужа и детей, Адель Фридриховна. Китайского «порцелина» прибор стоял перед ней на подносе, и в хрустальной чашке благоухало ванилью свежее красносмородиновое варенье. – Видал такие вещи, Алексей, – сказал полковник, подавая Алеше чашку.
Алеша с обветренным лицом, – ему казалось, что пол под ним колышется, – счастливый счастьем Риты, рассматривал пестрые тонкие чашки и блюдца китайского фарфора и низкий пузатый чайник.
– Ось подивиться. Гарненько слеплено… Николи не бачив, – сказал Алеша и вызвал громкий, радостный смех Риты.
– А ныне по причине пресмыкающихся взад и вперед в течение лета наших кораблей все сие имеем. Вот как от шлюпочной нашей забавы – до чего дошли… А все он! Все Петр наш Великой!
III
Преображенский полк вышел на ученье на поле против Адмиралтейства. Было тихое октябрьское утро. Туман навис над городом, золотая адмиралтейская игла скрылась, точно растворилась в нем. Резок был стук редких в этот утренний час извозчичьих двуколок по булыжной мостовой. Поле, которое весной в первый день своего приезда в Санкт-Петербург Алеша видел покрытым яркой весенней травой в белом и золотом цвету, было буро-серым, истоптанным людьми и лошадьми. Длинные и темные лужи тянулись тут и там, и лишь по краям лохматилась высокая, спутанная, как волосы на голове пьяницы, побуревшая осенняя трава. С подстриженных лип бульваров Невского проспекта последние опадали листья и ложились бронзовым узором на коричневый песок сырых пешеходных дорожек. Казалось, что и белые стены Адмиралтейства набухли сыростью. За ними не было видно кружевного такелажа судов: корабли ушли в море, навигация кончилась.
Разошедшийся по капральствам Преображенский полк малыми группами занял все поле.