Император Николай II как человек сильной воли - стр. 9

Можно легко себе представить, какое ужасающее впечатление произвела на только что коронованную молодую Императорскую чету эта страшная катастрофа, случившаяся после столь знаменательной для них коронации. Нет надобности говорить о том, что Их Величества всей душой и всем сердцем участвовали в этом народном бедствии. На следующее утро они присутствовали на панихиде о погибших, а затем несколько раз посещали раненых в больницах. Семьям погибших или пострадавших были выданы крупные пособия, похороны приняты на государственный счет и т. д. Словом, и в материальном, и в моральном отношении Их Величества сделали все от Них зависящее для оказания помощи семьям и родственникам пострадавших.

Но на их долю, помимо тяжелых переживаний, выпало первое тяжелое нравственное испытание. По случайному совпадению, в день несчастья был назначен блестящий прием во французском посольстве, к которому наши союзники французы давно готовились, затратив на эти торжества огромные средства и много усилий. По представлению министра иностранных дел Государь с тяжелым сердцем решил не отменять своего посещения, чтобы не вызвать политических кривотолков. Долг царского служения он ставил превыше всего. В назначенный час Государь прибыл во французское посольство, оставался там минимальное время, предусмотренное протоколом, и затем отбыл, поручив послу передать свою благодарность французскому народу за его дружественные чувства к России. Государь казался совершенно спокойным, только мертвенная бледность лица, – единственный признак, указывающий на его внутреннее волнение, – выдавала его душевное состояние. Это было первое публичное проявление необыкновенной выдержки и самообладания Государя. Его мужественный жест был по достоинству оценен в иностранной печати, особенно французской. Что же касается русской либеральной общественности и левой прессы, то они пытались, в целях пропаганды, использовать этот случай, чтобы представить Государя, как человека бессердечного, безжалостного и жестокого.

В конце того же 1896 года в иностранной политике России произошло первое, в царствование Императора Николая II, событие, свидетельствующее не только о твердости Его характера, но и о глубокой проницательности его ума, несмотря на молодость лет. К этому моменту сложилась благоприятная международная обстановка для захвата Россией Босфора и Константинополя (или Царьграда, древней столицы Византии), т. е. осуществления давнишней русской мечты. На Государя было произведено сильное давление со стороны министерства иностранных дел (заведывающего министерством Шишкина и нашего посла в Константинополе Нелидова) и военного министерства (начальника штаба ген. Обручева), а также со стороны других участников совещания. Государь выслушал все мнения, но окончательное решение оставил за Собой. Несмотря на то, что Государь сам глубоко сочувствовал этой идее и в дальнейшем считал, что при благоприятном окончании мировой войны, Босфор должен быть отдан России в виде компенсации за все принесенные ею жертвы, в тот момент ему было ясно, что этот шаг грозит европейской войной и, вопреки оказанному на него давлению, он отказал.