Император Николай II. Екатеринбургская Голгофа - стр. 14

Первые известия о петроградских событиях дошли до Ставки вечером 24 февраля[84]. В.Н. Воейков стал настаивать, чтобы Государь как можно скорее вернулся обратно. Но Николай II «возражал, что он должен пробыть дня три-четыре, и раньше вторника уезжать не хочет»[85]. Причины, по которым Император Николай II упорно не хотел уезжать из Ставки, сегодня не понятны. По всей вероятности, они были связаны с той целью приезда Царя в Ставку, какая была изложена ему М.В. Алексеевым.

Полковник В.М. Пронин утверждал, что из Петрограда 24 февраля «доходили слухи о могущих быть “крупных переменах наверху” и даже о “дворцовом перевороте”»[86]. 24 февраля Государь разговаривал с Государыней по телефону из своего кабинета, и Государыня сообщила, что «толпы рабочих требовали хлеба, и было несколько столкновений с полицией, но всё это сравнительно быстро успокоилось»[87]. Вечером того же дня Николай II получил телеграмму от Императрицы Александры Феодоровны, в которой говорилось, что «совсем нехорошо в городе»[88]. 25 февраля в Ставку прибыли первые официальные телеграммы о положении дел в столице: генерал С.С. Хабалов сообщал, что «волнения в Петрограде приняли угрожающие размеры»[89]. В тот же день В.Н. Воейков получил шифрованную телеграмму от А.Д. Протопопова, в которой тот сообщал о «серьёзных беспорядках» на Знаменской площади[90]. Воейков вновь убеждал Николая II немедленно покинуть Ставку, «но Государь продолжал настаивать на своём отъезде во вторник»[91].

Государь сразу оценил всю серьезность событий: 25 февраля он направил генералу С.С. Хабалову телеграмму, в которой отдал четкий и недвусмысленный приказ: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжёлое время войны с Германией и Австрией. НИКОЛАЙ»[92]. Как утверждал Г.М. Катков: «Телеграмма была составлена самим Государем и послана без консультаций с кем бы то ни было»[93]. Генерал Е.И. Мартынов, перешедший после октябрьского переворота на сторону большевиков, утверждал, что телеграмма была написана Государем собственноручно[94]. О том, как реагировал генерал Хабалов на царскую телеграмму, видно из его показаний комиссии Временного правительства: «Государь повелевает прекратить во что бы то ни стало… Что я буду делать? Как мне прекратить? <…> Я убит был – положительно убит!»[95] Характерны слова и военного министра М.А. Беляева, сказанные С.С. Хабалову: «Ужасное впечатление произведёт на наших союзников, когда разойдётся толпа и на Невском будут трупы»[96].

Таким образом, чёткое повеление Императора Николая II решительно подавить беспорядки натолкнулось на безволие военных руководителей Петрограда. Они продолжали проводить время в бесплодных заседаниях, обсуждая проблему выпечки хлеба да сокрушаясь о том впечатлении, какое произведёт вид расстрелянных бунтовщиков на «чувствительных» союзников.