Император из двух времен - стр. 21
Александр Тимофеевич улыбнулся, а затем сказал со всей серьезностью:
– Мы все наслышаны об этой истории с переливанием крови в Риме. Вы смелый человек, маркиз.
Тот лишь покачал головой.
– Нет, сударь. В той ситуации не требовалось смелости. Я даже не знал, чем мне это грозит. Так что давайте оставим эту тему.
Все расселись. Берголо разлил по бокалам вино и произнес первый всплывший в сознании банальный тост:
– За прекрасных дам! Офицеры пьют стоя!
Маркиз и Маршин поднялись, однако вместе с ними встала и Ольга, отсалютовав сидящей Леночке, которая аж зарделась от смущения.
Перехватив удивленный взгляд Джино, Ольга указала на свою брошь, приколотую к платью. Поняв, что яснее не стало, она после того, как все пригубили и заняли свои места за столом, пояснила:
– Это воинский знак, Джино. Я тоже офицер и даже целый генерал Свиты. Тоже прошла войну и имею боевые ордена. Так что…
Берголо резко хлопнул себя по лбу.
– О, Дева Мария! Конечно! Как я забыл! Мы же с вами коллеги, я ведь тоже военный летчик!
Она улыбнулась.
– Да, это правда.
Тот спохватился:
– Сударыня, милая Ольга, умоляю простить мою бестактность, ваше прекрасное платье сбило меня с толку!
Мостовская рассмеялась благосклонно.
– Нет-нет, Джино, вы просто не привычны к нашим обычаям. Дело в том, что наш государь милостиво дозволил женщинам-военнослужащим и гражданским чиновницам вне строя и службы не носить мундиры и вицмундиры. Все же мы женщины, и нам тоже хочется быть красивыми и разными. Хочется носить всякие сверкающе безделушки, что непозволительно по Уставу. И в качестве Высочайшей милости нам, женщинам, даровано право, когда мы в цивильной одежде, носить в виде броши гордый знак, обозначающий наш чин и боевые ордена. Этим мы отличаемся от гражданских, прости, Леночка, и не принимай это на свой счет.
Леночка вздохнула.
– Да, нет, все правильно. Тем более что и учителям, и врачам дозволили носить такой знак классного чина. Это честь. Честь в служении на благо Отчизны. Я надеюсь через месяц пройти вступительные испытания на медицинский факультет Константинопольского университета. Поэтому мы, собственно, и приехали в Город из Москвы.
Берголо удивился:
– Позвольте, сударыня, но ведь и в Москве есть университет? Я же правильно понял, что вы живете в Москве?
Та кивнула.
– Да, всё верно, я коренная москвичка. Как и Саша. Но, во-первых, Саша получил сюда перевод по службе, а, во-вторых, в Городе сейчас формируется очень сильная школа. Много ученых и преподавателей из Европы перебираются сейчас в Единство на жительство. Часть едет в Санкт-Петербург, часть в Москву, но основная масса едет именно в Константинополь. Всё-таки новый университет, много вакансий, можно хорошо устроиться. К тому же государь не жалеет средств на поддержание и развитие университета. Строятся новые корпуса, закупается новейшее оборудование, всё по последнему слову техники. Рядом университетская клиника, где мы будем проходить практику и интернатуру. Впрочем, это касается не только врачей. У каждого факультета есть не только свои лаборатории, но и мастерские, конструкторские и технические бюро. Всё это сделано для того, чтобы студенты не только изучали теорию, но и воплощали свои знания на практике, а тот же ученый и преподавательский состав мог совмещать учебный процесс и свои научные стремления к открытиям и изобретениям, в том числе тут же воплощая свои идеи в металле или в другой практической форме. Государь называет это «кластер» – соединение учебы-учёности-испытаний и производства. Всё в одном и дополняет друг друга.