Иммигрант - стр. 20
– О! Привет ещё раз, – сказал Ашот, улыбаясь.
– Привет, ребята, – кивнул я и предложил им упасть рядышком.
Они обрадовались и кинули свои рюкзаки возле меня. Я попросил у них ручку и стал заполнять анкету, которая оказалась очень элементарной и состояла всего лишь из нескольких вопросов. Номерки на табло менялись достаточно быстро, но только до обеда. Потом был час перерыва и всё замерло. Людей становилось всё меньше и меньше. Из всей той толпы людей, стоящей на улице утром, запустили только какую-то часть, остальным сказали приходить в другой день и желательно пораньше. Это мне рассказал Ашот, сказав, что несколько дней назад они сами попали в такую ситуацию. И так как он очень любит поспать, прийти к 8 утра было проблематично. Поэтому их уже два раза отсылали восвояси. А на мой вопрос: «где же были ваши восвояси?» Ашот сначала замялся, но потом ответил, что у них в Брюсселе много знакомых, как из Грузии, так и из Армении. Парень всё время был обкуренный, поэтому абсолютно не контролировал, что и кому говорил.
Из его слов я понял, что он из состоятельной семьи, что парень он выхоленный и избалованный, такому здесь будет непросто. Что не скажешь про его друга Руслана, он был определённо из бедной семьи, и соответственно, более приспособлен к спартанской обстановке.
Примерно около четырёх часов вечера на одном из табло высветился номер моего билета. Дверь была в дальнем углу холла, я не спеша пошёл в её направлении. Зайдя внутрь, оказался в большой комнате, в которой был очень минималистичный интерьер. Посередине стоял большой прямоугольный стол, вокруг которого стояло много стульев. На стене висела большая карта мира. В комнате присутствовали три молодых человека, не старше тридцати лет. Один из них сидел за компьютером, второй – перебирал какие-то бумаги, стоя у окна, а третий, который был ближе всего к двери, сидел на столе, поставив одну ногу на стул. Он посмотрел на меня уставшими, красными глазами, поздоровался, взял мою анкету и предложил присесть, просто указав рукой на стул. После того как он взглянул в анкету, спросил на русском языке измученным голосом:
– Откуда?
– В анкете всё написано, – ответил я.
– Укажи на карте, где находится твоя страна, – сказал он и дал мне указку, лежавшую возле него на столе.
Я подошёл к карте, но решил не указывать, ведь по легенде я был человеком практически из трущоб, значит и знаний у меня не было. Вернувшись обратно к офицеру и отдав ему указку, я просто развёл руками.
– Ладно, – сказал он, ухмыляясь.
Говорили мы недолго, минут пятнадцать. Всё что я говорил, он записывал. Порой офицер становился серьёзным и даже пытался как-то на меня морально надавить и даже запугивать. Вероятно, в надежде на то, что я испугаюсь, одумаюсь и захочу вернуться назад домой. Наверняка на кого-то это действовало, но для меня, как для человека, рождённого в СССР, всё то, что говорил мне иммиграционный офицер, пытаясь, как я уже сказал, на меня давить и запугивать, выглядело как-то нелепо, да и делал он всё вяло, без энтузиазма, по-видимому, уже выбившись за целый день из сил. Если сравнить этого офицера практически с любой нашей «Тётей Маней», выглядывающей своим устрашающим видом из-за прилавка в кулинарии, а ещё хуже, мясной лавки, то она уж точно могла навести куда больше страха, нежели этот офицеришка. И всё же я решил ему подыграть, делая вид испуганного мальчика, который вот-вот расплачется, и в то же время очень настойчиво давая ему понять, что моя история никак не позволяет мне возвращаться обратно. Другими словами, пути назад нет. В конце нашей беседы он выдал мне какой-то заламинированный лист бумаги и сказал, что это мой документ на неопределённое время. Типа паспорта. Он должен быть всегда при мне, на случай, если меня остановит полиция для проверки личности и всякое такое. Также сказал, что с этим документом я могу свободно передвигаться по всей Бельгии.