Именем человечества - стр. 11
Обвиняемый Нейрат использовал вышеуказанные посты, своё личное влияние и близкую связь с фюрером таким образом, что он способствовал приходу к власти нацистских заговорщиков, как указано в Разделе первом Обвинительного акта; он содействовал подготовке войны, указанной в Разделе первом Обвинительного акта; он участвовал в политическом планировании и подготовке нацистскими заговорщиками агрессивных войн и войн, нарушающих международные договоры, соглашения и заверения, указанных в Разделах первом и втором Обвинительного акта; в соответствии с принципом фюрерства он выполнял и принимал ответственность за выполнение внешнеполитических планов нацистских заговорщиков, указанных в Разделе первом Обвинительного акта; он санкционировал, руководил и принимал участие в военных преступлениях, указанных в Разделе третьем Обвинительного акта, и в преступлениях против человечности, указанных в Разделе четвёртом Обвинительного акта, включая в особенности преступления против лиц и собственности на оккупированных территориях».
Так они отвечали на предъявленные им Международным военным трибуналом обвинения.
Мне казалось очень важным, чтобы люди услышали эти слова. Их мало кто знает. Но они передают всю неимоверную сложность и необычность Нюрнбергского процесса. Перед его судьями была поставлена задача, которая доселе не ставилась ни перед кем – осудить не только конкретных виновников этих злодеяний, но и преступные организации, преступную государственную машину, преступную политику, преступные меры ведения войны…
За ними – тяжёлое осознание того факта, что осудить преступников удалось, но вот заставить их, тех, кто замышлял и воплощал преступные замыслы, раскаяться, ужаснуться всему содеянному – нет! Они не раскаялись и не покаялись, а лишь искали способ избежать ответственности, переложить вину на кого-то другого…
Американский писатель Тим Таунсенд, автор книги «Миссия в Нюрнберге» при съёмках фильма о Нюрнбергском процессе в 2016 году с прискорбием констатировал: «Вопрос о том, раскаялись ли нацисты, обсуждается со времён Нюрнбергского процесса. Кейтель, Франк и Шпеер подошли очень близко к признанию содеянного, но до конца никогда в этом не признались».
А вот к какому выводу пришёл американский психолог Густав Гилберт, который каждый день во время процесса разговаривал с подсудимыми один на один. «Чаще всего в беседах с нацистскими главарями звучали всякого рода отговорки, общие фразы, целью которых было самооправдание и взаимные обвинения. Именно их яростные протесты, именно их куда более критичный настрой по отношению к другим своим подельникам, нежели к себе самому, как нельзя лучше раскрывают их характеры и мотивации».