Иллюзорея, или Иллюзорная реальность - стр. 3
Глава 2 Воскресный обед
В воскресенье утром бар был закрыт до обеда, поэтому Мила сама с удовольствием ходила в любимую булочную. Она церемонно здоровалась с местными старичками и дамами, любезно раздаривала комплименты им и крошечным пирожным, выглядевшим как игрушечные копии сказочных тортов.
Мила смахнула хлебные крошки, оставшиеся на столе, и выбросила их за окно. Стайка воробьёв, стороживших на соседней отцветающей сирени, жадно метнулась на долгожданный корм. Эту небольшую лужайку со свежескошенной травой, они называли птичьей столовой. После каждого приёма еды, если оставался хлеб, она всегда оставляла крошки своим любимцам – воробьям, синичкам и дроздам. Филипп посмеивался над этой привычкой и говорил, что её любимые животные не приносят ни денег, ни удачу, а благодаря его лошадкам, на выручку от сыгравшей ставки они купили новый электрический велосипед. Жена не спорила, лишь изредка напоминала супругу, что сумма проигрышей практически равнялась выигрышам, так что…
Птицы привычно дрались за последний кусок хлеба, но тут произошёл драматический поворот событий. В группу пухлых воробьёв спикировал певчий дрозд, нагло выхватив из клюва зазевавшегося воробьишки мякиш белого багета, и стремительно упорхнул в ближайший кустарник доклёвывать свою добычу. Расстроенные друзья защебетали и старательно выискивали оставшиеся крошки в траве, с надеждой заглядывали под лист алого мака, напоминавшего оторванный лоскут помятого красного платья. Мила оставила птиц без добавки.
В воскресенье на обед готовились лучшие блюда классической французской кухни. Окунувшись в приготовление сложнейшего сырного яичного суфле, требовавшего сноровки, она мысленно очутилась в родном городе. Миле так давно хотелось навестить свой родной Саратов, увидеться с дочерью, с мамой и другими русскими родственниками и друзьями. Но Филипп резонно считал, что такие поездки слишком затратны и ничего, кроме проблем, не приносят. Более всего он не любил её родительский дом: красное двухэтажное кирпичное здание с нелепыми балконами, курами и поросятами в сараях, пьющими соседями и недалеко расположенной товарной железнодорожной станцией. Днём и ночью там слышались свистки паровозов, стук сводимых вагонов и переклички уставших рабочих, матом направляющих свои железные игрушки в депо.
В небольшой квартире на втором этаже, давно овдовевшая мама жила со своими кошками-пенсионерками в советском прошлом. Она так и не поменяла свои любимый сервант 70-х годов и чехословацкую стенку начала 80-х на современную массивную или из плит ДСП, мебель. В серванте стояли фотографии внуков в смешных детских рамочках, украшенных цветочками, вырезанными из блестящих открыток; поздравительные почтовые карточки; красивые, но пустые коробки конфет; хрустальные фужеры, чайные и кофейные сервизы эпохи позднего Брежнева. На кровати высилась стопка пухлых подушек с ярким и трогательным узором садовых цветов, которые когда-то вышила мамина старшая сестра. Даже настенные ковры, в изобилии покрывающие полы и стены их скромного жилья, были ручной работы. Они были вышиты в разное время, разноцветными нитками, различными людьми. Растительный орнамент, птичьи лапки или по-детски неумелые вышивки вишенок напоминали Миле её жизнь, такую же витиеватую, иногда блестящую, красивую и оригинальную,порою мятежную и тревожную, а некоторые участки ей бы хотелось стереть и забыть.