Иллюзия прогресса: опыт историософии - стр. 15

. Этот путь всецело определяется локально-цивилизационными особенностями; речь вовсе не идёт о слепом копировании, которое так пугает националистов, традиционалистов и фундаменталистов самых разных направлений и которым они пугают других. Неудивительно, что в постколониальное время потерпели крах эксперименты с прямым «экспортом» западных моделей в общества, имеющие иную цивилизационную природу. Тщетные усилия по «экспорту демократии», недостаточно продуманные и негибкие, стали едва ли не основным стимулом фундаменталистской реакции на вестернизацию, на навязывание чужих ценностей.

Однако, признавая необходимость содействия цивилизационному диалогу, нельзя в то же время не противостоять тем, кто отрицает ценности гуманизма насилием. Справедливо мнение А. Пионтковского: защита «фундаментальных демократических ценностей Запада, выработанных его многовековой историей – свобода мысли, свобода женщины, разделение властей, независимый суд, отделение религии от государства – должна стать сегодня главной задачей»[30]. Стоит напомнить принципиальную позицию Вл. Соловьёва в вопросе о безусловной – хотя и вынужденной и неизбежно греховной – обязанности применять силу, чтобы предотвратить ещё большее насилие.

При оценке места той или иной цивилизации в общем развитии мира нельзя не брать в расчёт то, как те или иные из них обустроили свою социальность, какова там степень свободы индивида. Выделение индивида из разного рода естественных и иных общностей в наибольшей степени характерно для североатлантической цивилизационной общности, основанной на христианских ценностях. Она всё ещё характеризуется наивысшей исторически известной степенью свободы индивида, основанной на правовой природе государства.

В значительной же части мира подлинно правовой порядок всё ещё по большей части не сложился[31]; во многих случаях встречается лишь его имитация. Конечно, незападный мир весьма дифференцирован: в новых индустриальных странах тихоокеанского региона смогли возникнуть более или менее зрелые формы гражданского общества и правового государства. Традиционалистские элементы оказались там восприимчивыми к новациям, сохраняя в то же время собственные основания. В то же время там в целом действительно нет той эрозии ценностной системы, которая стала едва ли не самой заметной чертой современного Запада. Азиатские общества значительно способнее к самоограничению, дисциплине и ответственности. Социум отсталых стран («глубокого Юга») также уже не чисто традиционалистский; он претерпел трансформации, в результате чего складываются различные синкретические формы.