Иллюзивная материя бытия. Пособие по развитию внутреннего зрения - стр. 7

Майор вновь поднял глаза на старика с крестами на плечах. Святой глядел прямо на него. Майор отвел взгляд: ему показалось, что если он продолжит на него смотреть, тот может шевельнуться или что-то сказать майору. Он понимал, что этого не может произойти, но было как-то не по себе.

Но что делать? Если там, за последней чертой, что-то есть и мама меня видит и чувствует, то она простит: мать всегда прощает – на то она и мать. А если там ничего нет и мама ушла из этого мира навсегда и полностью, ее тело сейчас где-то в холодной могиле начинает распадаться на первичные частицы материи, и все эти религиозные обряды ровным счетом ничего не значат, все это выдумка, что тогда переживать? Но ведь тогда получается, что горькой была ее последняя мысль в этом мире, и уже никакого утешения ей не будет.

Такой ход рассуждений не понравился майору, было приятней и теплей думать о том, что здесь осталась какая-то частица мамы – то, что люди называют «душа». Откуда-то из другого измерения она видит происходящее в его жизни, можно будет разговаривать с ней, и она все услышит и поймет. Он просто струсил: ему надо было вот-вот майора получать, а тут мамина смерть и все такое… Конечно же, дело не в том, есть ли жизнь там, за чертой, или нет, – дело в нем самом, он поступил недостойно. Недостойно по отношению к своей матери.

От этой, внезапно такой ясной, мысли внутри образовалась какая-то странная пустота. Майор опять поднял глаза на икону: «Это правда. Правда-то правда, но как дальше жить? По весне памятник хороший поставлю, молебен закажу. А зачем все это маме? Она скромным человеком была. Что ей нужно? Ее нет. Что можно сделать, чтобы эта тоска пропала, чтобы это жгучее чувство стыда ушло?»

И вдруг майора осенило. От неожиданности даже сердце забилось быстрее, а в душе радостно запульсировало. Он буквально услышал голос матери, она еще давно говорила ему: «Петя, окрестись, очень тебя прошу. Тогда мне и умереть спокойно можно будет!». «Мама, ну о чем ты говоришь? Я же партийный, в органах работаю», – отвечал он ей.

«Вот оно! – обрадовался майор. – Вот оно! Мама этого очень хотела, всегда очень хотела. Если я покрещусь, она будет рада или была бы рада». Тут в душе опять появился предательский страх: «А если начальство узнает?»

Старик на иконе невозмутимо смотрел прямо на майора, в его взгляде не было ни осуждения, ни страха, а только спокойствие, глубокое спокойствие. «Скажу начальству, что надо было для оперативной работы, чтобы было больше доверия. Выкручусь. Надо дождаться конца службы и переговорить с отцом Иоанном!»