Илимская Атлантида. Собрание сочинений - стр. 92
– Не сгорим, я слежу за огнем.
Юрка, обняв руками колени, внимательно смотрел на пламя, дивился диковинным пляскам огненных языков.
– Саш, пойдем завтра на Красный Яр, – оторвавшись от своих дум, неожиданно предложил приятель.
– А чего мы там забыли? – удивился Саша.
– Ты же знаешь, что все, кто уезжает в другие места, ходит на Красный Яр прощаться с родными краями.
– Но я ведь не навсегда уезжаю, летом вернусь, летом в техникуме каникулы.
– А мне хочется сходить. Кто знает, что нас ждет.
– Тебе-то зачем, ты ведь здесь остаешься? – не понимая душевного движения друга, сопротивлялся Саша.
– Но я ведь скоро тоже уеду – на сенокос, потом уборка хлеба, затем пахота яровых, а по первому снегу с дедом на охотничьи угодья к Шальновскому хребту надумали. Так что тоже до лета здесь не появлюсь.
– Юрка, раз тебе так хочется, я согласен, давай сбегаем на Яр, только не завтра, а дня через два, – добросердечно согласился друг. – А сейчас я пошел в шалаш, спать охота.
– Иди, Саш, я все там прибрал, похоже, что с прошлого раза никого не было. Траву расправь, я ее кучкой бросил.
Одна ночь осталась в округе хозяйкой, обняла и Качинскую сопку, и Шальновский хребет, и знаменитый Красный яр, и полноводный Илим, и вертлявую Тушаму. По-матерински всех убаюкала, утишила лесные чащи. Лишь кузнечик не унимается, да рой мотыльков, похожий на облачко, греется вблизи остывающего костра.
Только в следующий выходной Юрка с трудом уговорил Сашку сходить на Красный Яр, сделав вид, что обиделся на друга, не сдержавшего обещание. Сашка согласно махнул рукой.
– Ладно, давай, только по-быстрому: туда и обратно.
– На Яр по-быстрому не бегают, по крайней мере – туда, – резонно поправил друга Юрка.
– Не привязывайся к словам, иду только ради тебя и твоей прихоти.
Юрка насупился, но не нашелся, что ответить приятелю.
У каждого городка, села или деревни есть свои вековые доминанты, символы малой родины, ее эпицентры, которые никогда не забываются, а вдали от них снятся по ночам, дают ощущение опоры, незыблемого основания, жизненного ориентира. С детских лет, как только он что-то начал понимать, для Юрки Макарова Красный Яр стал олицетворением его деревенского мира.
Высоченный, почти вертикальный уступ, видный издалека, был похож на каменную стену, вытесанную неведомым исполином. Она, вырастая из земли, нависала над рекой на окраине села.
Даже могучий Илим, пытаясь спрямить свой путь, не смог за тысячи лет пробить стену, в которую вгрызался всей полнотой своих вод, и был вынужден повернуть на север почти под прямым углом. Когда идешь вдоль основания Красного Яра по берегу, высота, размеры стены и восхищают, и подавляют. Взглянешь вверх, и кажется, что сосны растут в небе, высоком, бесконечно глубоком, а сам ты чувствуешь себя песчинкой. Но вершина Красного Яра не остроконечная, но манящая, потому что на ней расположилась просторная поляна, как будто природа позаботилась о людях, указав им здесь место для размышлений и праздников. И юные сельчане, и старожилы не пропускают гуляний, посвященных окончанию посевной, а в начале лета вся округа на этой поляне отмечает праздник Троицы.