Илимская Атлантида. Собрание сочинений - стр. 74
Он смотрел на нее, ничего не понимая. Какой крестик, какая пуля. И вдруг страшная картина вспомнилась ему: Роман с развороченным черепом, и он сам, стреляющий себе в сердце. Значит, он все-таки остался жив. Дернувшись всем телом, почувствовал сильную боль в груди, и застонал.
– Миленький, не надо делать резких движений. Тебе уже несколько операций сделали, – запричитала медсестра. Она нажала кнопку вызова, и тут же явился Василий Иванович.
– Может, его нужно привязать? – спросила она.
– Он что, буйный? – ответил с улыбкой врач.
– Да нет. Только вот подниматься начал.
– Вот и хорошо.
– Да чего хорошего? Еще швы разойдутся.
– Не разойдутся, тетя Маша. Наши нитки – самые крепкие нитки в мире…
Медсестра присела рядом с Сашей, жалостливо гладя его руку.
– Молодой совсем парнишка, у меня внуки старше будут. Не буду я тебе уколов делать, хватит. Главное, живой. Руки-ноги целы, а мясо нарастет.
Ее слова были как музыка. Саша закрыл глаза и быстро уснул. Проснулся он ночью, вокруг тишина, а в нем снова звучала музыка. Он не открывал глаз, боясь спугнуть эту музыку – ангельскую, утешающую.
Саша выздоравливал медленно. Пуля, миновавшая его сердце, наделала немало других бед: сломала три ребра, разорвала легкое, сделала кашу из кровеносных сосудов.
Он столько потерял крови, что врачи удивлялись, как он остался жив? Как ни медленно возвращался герой к жизни, пришла пора, и его отсоединили от приборов и трубочек, к которым он был привязан двадцать четыре часа в сутки. Впервые за долгое время он помыл голову и побрился. Конечно, с помощью тети Маши. Наконец, в его «одиночку» подселили соседа. Все эти изменения он воспринимал с радостью. Хотя боли мешали лежать, вставать и ходить, но, все равно, он становился «ходячим» больным.
Впервые за всю свою недолгую жизнь молодой человек много думал, размышлял, пытаясь понять – кто спас его? Какая сила нашлась на земле, которая не захотела его смерти? Сплошная цепь случайностей: выстрел не в голову, а в грудь, пуля попадает в крестик и проходит мимо сердца, спецназ, подоспевший вовремя. А может, это и не случайность была вовсе, а промысел? Только Бог способен на такое чудо. Но где Он? Как Он может видеть нас, каждого в отдельности? Разумен человек, но способен ли он, какой бы мудростью ни обладал, быть всемогущим и вездесущим, всех любить и миловать, быть праведным, верным, благостным, терпеливым и справедливым?
Времени у Саши было много, думы одолевали его. В последнее время он много думал о религии. Религия была для него недосягаемой вершиной, и сейчас, словно путешественник, он рассматривал эту вершину издали. Ходил вокруг нее и не знал, как на нее взойти. Он был воспитан атеистом. Вся мощь пропагандистского советского аппарата вдалбливала в головы людей – «религия – опиум для народа». У него не было никогда начальных знаний и понятий о христианстве, но Саша не страдал от этого. Он просто не задумывался об этом. В советских книжках были показаны жадные, глупые попы, никогда не работающие, всегда обманывающие бедных людей. Но однажды Валерка, что жил рядом с ним, тихий мальчишка, никогда не ввязывающийся в драки, сильно удивил его. Возвращались с ночного. Раннее летнее утро, природа просыпается, начинают петь птицы. Краски меняются, приобретая насыщенные оттенки. Воздух напоен цветочными ароматами. Рассвет наполняет мир солнцем, теплом, гасит ледяные звезды.