Ильич - стр. 27
Серый слышал, что в «Г» классе один пацан обоссался, когда Матвеев им «афганский пальчик» показывал, а девчонку какую-то на «Скорой» увезли – у неё сердце слабое оказалось.
Вот на фоне всего этого «афганского синдрома» мать Серого и вышла замуж за «героя Урузгана». А когда поняла, какую совершила ошибку, в отчаянии написала бывшему мужу. Отец Серого не стал поминать прошлое – он всегда любил её и жил бобылём в небольшом городке на Краснодарщине. Мать уехала к отцу, о чем сообщила Серому в письме.
Когда Серый собрался на дембель, «Союз нерушимый республик свободных» внезапно треснул по швам, как старая подушка, которую вынесли во двор просушить на солнце. Треснул – а потом лопнул, запорошив все вокруг свалявшимся пером и жёлтым от времени пухом.
Серый вернулся домой и обнаружил, что мир изменился, причём так, как это бывает только во сне. Наступил капитализм, и все стали говорить о деньгах.
И только о деньгах.
Возможно, когда они были детьми, маленькими мальчиками в шортиках поверх колготок, и ходили в детский сад, каждый из них – и их ровесников – мечтал совсем о другом. Они хотели стать космонавтами или даже капитанами межзвёздных кораблей, они мечтали покорять моря и океаны, зимовать на полярных станциях, опускаться в таинственные глубины пещер, находить месторождения полезных ископаемых, или защищать свою Родину в самой непобедимой и легендарной Советской армии.
Но вот все закончилось. Внезапно, по щелчку. И предоставленные сами себе, как сорняки на заброшенном огороде, люди начали жить. Жить так, как могли и умели. И виноваты ли сорняки в том, что они в итоге захватили весь огород? «Может, и виноваты, – размышлял Серый. – Но тогда виновата и вода, затапливающая город, а не тот, кто допустил прорыва дамбы».
Квартира, в которой он вырос, ушла на обмен и там жили другие люди, а его самого мать перед отъездом временно прописала в однушку Афганца. Это было странно, страшно и как-то нелепо – узнать, что твоя квартира занята, и жить тебе придётся теперь с вечно бухим, нищим, косорылым от паленой водки, психованным и хватающимся за нож человеком, о котором ты до этого ничего не знал.
– Так чё за работа? – повторил Серый, в упор глядя на Афганца. Тот пьяно засмеялся, но тут же стал серьёзным. Поскребя короткими пальцами с жёлтыми плитками ногтей ржавую щетину на подбородке, Афганец кивнул на застеленную клеёнкой тумбочку у окна.
– Вон, наряд.
Серый взял помятый лист бумаги, на котором косо были указаны параметры будущей могилы и место.
– Ни хрена себе, – невольно вырвалось у Серого, когда он дочитал наряд до конца. Клиент почему-то хотел не просто ямку, чтобы упокоить там свою чи-хуа-хуа, а полноценную могилу, словно он собирался хоронить человека.