Ильич - стр. 17
Вообще раньше, «до всего», в той, «мирной», как её называл Челло, жизни, средневолжцы как-то не особо увлекались содержанием домашних животных. Была, конечно, кучка собачников с породистыми псами – модными колли, смешными эрдельтерьерами, которых Серый в детстве именовал «сардельтерьерами», нелепыми пуделями и всякими немецкими овчарками. Они собирались выгуливать разномастные собачьи стада за «технарьским» стадионом, у них там была площадка с бумом и всякими прочими препятствиями для собак.
В пёстром собачьем стаде выделялись изящная афганская борзая, принадлежавшая инженеру с Мехзавода Короткову и собака былинных статей – московская сторожевая Альма, жившая у тренера спортшколы Ахметова. Поскольку псы были приметными, их в городе знали практически все и даже как-то гордились, как гордятся городскими сумасшедшими или инвалидами: «А это дядя Витя-самовар. Ему на войне руки и ноги оторвало, но жена его привезла из госпиталя и с тех пор сорок лет уже живут. Трое детей у них, восемь внуков, прикинь?»
Ещё, помимо породистых собак, «до всего» в Средневолжске держали дворняжек, в основном по частным домам на окраинах, и всяких мелких болонок «бабушкина радость» в квартирах. В общем, собак было немного, кошек вообще никто не считал, да как-то людям было не до этого – они работали, строили светлое будущее, по вечерам читали газет «Труд» и смотрели «Кинопанораму» или «Вокруг смеха».
А потом светлое будущее отодвинулось за круги этого мира, было официально объявлено, что всё, ради чего надрывались несколько поколений – зря, и теперь у нас капитализм. Теперь главное – бизнес и бабки. И ещё «homo homini lupus est[2]», как называл это Челло.
Как ни странно, но первым делом все глобальнейшие изменения, произошедшие в бывшем «тоталитарном советском», а ныне «свободном россиянском» обществе, отразились на собаках. Точнее, на их породах. Куда-то исчезли благородные колли и интеллигентные эрдели. Даже честные солдафоны-овчарки пропали, словно бы их за годы и годы безупречной службы на благо охраны общественного порядка приравняли к героям «огоньковских» публикаций, «палачам НКВД» и неким метафизическим лобзиком вырезали из плоти бытия навсегда.
Теперь по центральным улицам Средневолжска фланировали начинающие предприниматели и вполне себе сложившиеся акулы местного капитализма, а также бандиты, менты и успешные юристы. А рядом с ними на «строгачах» вышагивали, сурово оглядывая пространство окрест, мордастые ротвейлеры, красноглазые мастино неополитано, мрачные кавказцы, похожие взглядом на уголовников-рецидивистов стаффордширские терьеры и «хиты сезона» – питбули.