Икона - стр. 23

– Тебе не обязательно злиться, Хиллари, – говорит доктор Снид, – теперь ты знаешь, что твои родители не были идеальными. Они учили тебя неправильным вещам. Самое главное – не их представления о мире, но их любовь к тебе. Ты можешь быть не согласна с ними, но с уважением относиться к их памяти.

«Но я хочу, чтобы оно было правдой, – думаю я, – я хочу настоящего волшебства. И хочу, чтобы оно имело значение».

– Какие у тебя планы на эти Зимние Праздники? – спрашивает он.

Я пожимаю плечами.

– Я думаю, что мы просто останемся дома, дядя Роберт и тётя Синди, наверное, приедут в гости. И мы нарядим ёлку в субботу.

Доктор Снид записывает что-то на стикере.

– Твой дядя Роберт – брат твоего отца?

– Да.

– И его дочь – это та девочка, которая гостила у вас на Пасху?

– Да, Оливия.

– Но они ведь не православные?

– Нет, они не ходили в храм, но иногда Оливия бывала с нами на службе.

– И ты не видела их с тех пор, как умерла Оливия?

– Не видела.

Они живут в получасе езды от дедушки и бабушки, но они никогда не приезжают в гости. Наверное, чтобы не встречаться со мной. В нашей детской было две кровати и две девочки. Никто не пошёл искать меня под маминой и папиной кроватью, потому что никто не знал, что в доме в ту ночь было трое детей.

– Ты волнуешься перед встречей с ними?

– Ну, да… – говорю я.

– Может быть, мы немного поговорим именно об этом на следующей неделе. Напомни мне, пожалуйста, хорошо?

– Хорошо.

Он встаёт и открывает передо мной дверь. Мы проходим коридор, выходим в холл, где сидит бабушка и смотрит в журнале рецепты пирогов.

– Как прошла твоя беседа, всё хорошо? – спрашивает она с улыбкой.

– Отлично, – говорит мистер Снид, похлопывая меня по плечу.

Я вся сжимаюсь.

– А нам ещё нужно заехать в магазин, купить поздравительные открытки, – говорит бабушка, – хочешь, мы купим замороженную пиццу на ужин?

– М-м-м, пицца, – говорит мистер Снид, – я по-настоящему тебе завидую!

Они ещё несколько минут о чём-то болтают, смеются, пока бабушка складывает свои вещи в сумочку. Затем доктор Снид возвращается в свой кабинет, а мы с бабушкой наконец уходим.

Воздух кажется пронзительно холодным и после душного холла, где я страдаю от клаустрофобии. Я делаю глубокий вздох и расправляю плечи. В сгущающейся темноте праздничные украшения начинают мигать буквально на каждом столбе. Тут и праздничные ёлки, и снежинки, и олени. А на одном столбе, у самого поворота – звезда. В моё сознание медленно вплывает воспоминание: мамин голос и мой… сливаются вместе.

Дева днесь Пресущественнаго раждает,

И земля вертеп Неприступному приносит;