. Они открываются лишь через третье понятие – «Христос». Без Него нам не постичь ни Бога, ни человека. Лишь в Нем мы учимся познавать не только Бога, но и
самих себя. Человек есть нечто большее, куда более возвышенное, чем кажется сегодня и чем то, что он сам о себе думает. Ведь Иисус указывает на дремлющее в нас, в известном смысле неутрачиваемое Божественное достоинство, когда неоднократно (Мк 11:23; Лк 17:6 и далее) говорит о нашей причастности к власти Божьей, ограниченной лишь силой нашей веры. И если человек
был когда-то больше, то он обязан стать больше, чем он есть сегодня. Если мысленно отбросить все, что от начала рода людского сделали с нами грех и смерть, каким великим предстанет
человек! Именно таким и был Иисус в Своей земной жизни,
только Он и больше никто. Он
не казался таким, Он таким был, не выходя в физическом плане за пределы того, что присуще человеку, а в духовном – ограничив Себя неполнотой знания (неведением будущего) и возможностей. Но не той неполнотой, причина которой в нашем неверии. Человек изначально чадо Божие и Его подобие, вот почему Бог столь тесно сблизился с нами. Но мы в своем абсолютно бесполезном стремлении превозносить Божественную суть Спасителя рискуем умалить величие, важность и реальность Его человеческого становления. И у нас есть своеобразные средства для мнимого возвеличивания Его Божественности.
Мы, потомки поколений минувших лет, в каком-то смысле обладаем всеведением Бога, ведь их неизвестное и неопределенное «завтра» – для нас свершившееся «вчера». Его всемогущество – источник душевного спокойствия. Бестрепетно вместе с Давидом выступаем мы навстречу Голиафу, прекрасно зная, что царь поразит его. И нам легко верить в совершенные Иисусом величайшие чудеса: ведь нам теперь известно, что Он – Сын Божий. Мы любим (или считаем религиозным долгом) переносить свое человеческое всеведение и всемогущество на Него, воображая, будто Он с самого начала уже знал о Себе все то, что теперь знаем мы о Нем, о Его жизни, смерти, победе, заранее считая все Его великие дела само собой разумеющимися.
Мы создали образ некоего существа, обладающего Божественными свойствами, во всем же прочем ничем не отличающегося от человека. Более того, Евангелия сообщают нам, что это и есть сам Бог, только лишенный Своих внешних свойств или возможностей, то есть всеведения и всемогущества, и предстающий перед нами вполне реальным человеком, в Котором Он нас любит и через Которого за нас борется, ради нас страдает, умирает и побеждает. Спасительное, величественное значение абсолютной
