Иисус. Картины жизни - стр. 33
По народу было заметно, насколько радикально менялась на берегах Иордана вся его духовная жизнь. Люди, пожалуй, стали теперь пунктуальнее и приходили в храм вовремя, но настрой у них был уже другой. Они добросовестно исполняли положенное, но явно не для облегчения совести, а лишь бы совершить культ, предписанный им Богом. Создавалось впечатление, будто Сион пророков, сердце Священной истории, переместился из Иерусалима на берега Иордана.
Все это грозило умалить значение храма и совершаемых в нем богослужений, что и заставило прийти к нему даже саддукеев и священников, прежде происходившим в самой стране, за пределами ее столицы, нисколько не интересовавшихся.
«Что же ты крестишь, если ты не Христос, не Илия, не пророк», – спросили они Иоанна. Вопрос примечательный, и смысл его таков: «Где о тебе упоминается в Библии?». Поначалу он, должно быть, озадачился. «Если Бог попускает твоим делам или даже возносит тебя, неужели о тебе должно быть написано в Библии, прежде предвещано? Было что-то в Библии об Илии или Моисее, прежде чем они появились?» – спрашивал, наверное, себя Иоанн. Но в душе он считал этот вопрос вполне правомерным, потому и не мог не задать его себе, ни разобраться до конца в своем предназначении. «И вправду, есть ли я в Библии?» «В том-то и дело, что есть», – вдруг открылось Иоанну, и священный трепет охватил его.
Примечательно и прекрасно то, что Иоанн не осмеливался толковать применительно к себе те слова в книге пророка Малахии, которые мы без малейшего сомнения соотносим с ним и которые, как мы увидели прежде, действительно теснейшим образом касались именно его. Они столь величественно говорят о нем, возносят его на такую высоту, что он лишь робко и как бы в сокровеннейшем святилище своей души, почти в этом самому себе не признаваясь, относил их к себе. Как взбудоражил бы их его ответ, каким бездуховным и дерзким предстал бы перед ними Иоанн, ответь он: да, я и есть Илия. Он только укрепил бы неуклюжее и неверное понимание того, как воплощается в жизнь пророчество, понимание, столь чуждое именно ему, ощутившему дуновение его исполнения.
Пред всеми он мог бы в какой-то мере соотнести с собой тот удивительный призыв – или, как мы сегодня сказали бы, «программную речь», – который содержится в вышеупомянутом утешении Исаии и раздается (внезапно) в его душе этот «глас Вопиющего в пустыне». Вот этот призыв: «Приготовьте путь Господу, прямыми сделайте в степи стези Богу нашему; всякий дол да наполнится, и всякая гора, и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими; и явится слава Господня (Ис 40:3–5). И далее: «Вот, Господь Бог грядет с силою, и мышца его со властью» (40:10).