Их любимая - стр. 79

- Григорий, дай это мне, - потянулся к пистолету. - У меня там еще есть, в багажнике. Другие. Круче, чем этот. Будешь смотреть?

- Да!

Вытянул оружие из маленьких пальчиков и понял, что совсем не дышал, страх с головой накрыл, холодный и липкий, под ним отступила даже боль в ребрах.

Я придурок. Сраный говнюк. У меня крыша съехала от таблеток, мне лоботомия нужна. Как я мог забыть про пистолет?

Мои мысли озвучила Рита. Она выхватила пушку и рванула меня за пиджак, потащила от машины в тень деревьев и выкрикнула:

- В безопасности мы с тобой, говоришь? У Севы и Ареса недопонимание, а ты хороший?! С оружием давно завязал?! Ты моего сына в эту машину посадил, ты больной? Господи! Господи, какие же вы все...скоты и сволочи, вам же ничего не важно, кроме вас самих! - она ткнула дулом мне в ребра.

Не упал лишь потому, что боль разлетелась по всему телу, словно мне сразу, в руки и ноги острые крюки впиваются, чтобы потом кто-то свыше за ниточки меня подвешал, как марионетку.

- Не смей, не смей больше к нам подходить, ты понял, Тим? - она в сердцах швырнула пистолет мне под ноги. - Иначе - клянусь! Я тебя сама убью.

Она оттолкнула меня с дороги, подбежала к машине. Забрала из салона сына и с ним на руках быстрым шагом рванула к шлагбауму. Фары осветили ее фигурку, такую хрупкую, в белом комбинезоне.

А я остался стоять на обочине, в тени дерева. И понял одно:

Она не шутит, пойду сейчас за ней - и Стрелецкая свою фамилию оправдает.

Застрелит меня.

35. Глава 35

РИТА

- Впустишь? - спросила, когда папа открыл дверь.

Он тут же посторонился с дороги, рассеянно поправил на шее очередной платок - наверняка, подарок Гелы.

Он снова в яркой, молодежной рубашке. От аккуратной бородки даже на расстоянии пахнет терпкими духами.

И я все это отмечаю машинально, словно не здесь нахожусь, словно мне сон снится, очень странный, из которого я вот уже семь лет столько ночей подряд не могу выбраться.

Подонок Тим.

Злость на Северского гнала меня до дома отца, будто кто-то сзади стоял и стегал меня по спине кнутом.

Он точно больной. Как, вообще, можно было додуматься оставить в машине оружие без присмотра и позвать туда моего сына? Чего он добивался? Где его мозги?

- Рита, дочка, - папа захлопнул дверь и потянулся, осторожно забрал у меня из рук Гришу. - Здрасьте, - сказал он ласково, с любовью глядя на внука. - Почему такой большой и у мамы на ручках? Маме тяжело.

- Я хотел сам идти, - Гриша насупился.

Сын считает себя взрослым. И не любит, когда я обращаюсь с ним, как с младенцем, на руках его таскаю или тискаю при Диме. Дима вечно укоряет, что я не права, что у нас парень, а не девчонка и мне так себя вести нельзя.