Их избранница, или лохматые неприятности - стр. 27

- Мне так жаль твоего отца, - проговорила она. – Ушел совсем молодым… Как у тебя дела?

- Нормально. А мы знакомы? – осторожно спросила женщину.

Она была невысокого роста, с отличной фигурой, тонкую талию подчеркивало платье. Лицо прикрывала черная вуаль, и я не смогла ее толком разглядеть.

- Нет, но я отлично знала твоих родителей, - проговорила она, промокнув уголки глаз белым платочком. – Совсем одна осталась. Бедняжка.

Я пропустила мимо ушей про бедняжку, зацепившись за то, что она знала маму.

- А вы можете про маму рассказать? – спросила, прикусив изнутри щеку. – Просто папа не особо хотел о ней разговаривать.

- О. Конечно! – закивала она и полезла в свою сумочку, извлекая оттуда визитную карточку. – Вот, тут телефон и адрес. Буду ждать в самое ближайшее время.

- Спасибо, - пробормотала, разглядывая глянцевый прямоугольник. – Лариса Михайловна Л.

Ее фамилия не была написана полностью, только первая буква, но я не стала обращать на это внимание. Мелочь.

- Можно просто Лариса. Что ж, Варвара, соболезную тебе, но мне надо бежать. Кое-как вырвалась, чтобы проводить твоего отца в последний путь. До встречи.

- До встречи, - кивнула, засовывая визитку в карман.

Дальше снова все как в тумане. В ресторан я не поехала, как и мои мужчины.

- Кто к тебе подходил? – поинтересовался Дан, когда мы ехали на машине домой.

- Знакомая моих родителей, - отозвалась, приоткрывая глаза.

Сильно хотелось спать. Ведь почти всю ночь я проворочалась с бока на бок, да и одна совсем была, так как братья уезжали по делам и вернулись только утром, когда уже нужно было вставать.

- Что она хотела?

- Сказала, что соболезнует.

- И все?

Подозрительно уточнил Мирон. Вздохнув, я посмотрела на него и вздернула бровь.

- Я на допросе?

- Нет. Но твоего отца убили, мать тоже. Думаешь, что это совпадение?

Раздраженно поморщившись, отвернулась к окну. Почему-то я не хотела думать, что Лариса может оказаться той самой злодейкой-убийцей. Она мне показалась милой и сопереживающей. Хотя, может просто я хочу узнать больше о маме? Все же совсем ее не знаю. Папа не хотел говорить, да даже затрагивать эту тему, настолько больно ему было. Я кивала, а потом тихонько плакала в комнате. Особенно тяжело переносила его отказы в переходный возраст. Тогда я кричала, убегала из дома, грозилась больше не появляться на пороге квартиры в которой мы жили с папой. Он только тяжело вздыхал, пытался объяснить, что ему трудно об этом говорить. Это поняла я только к годам девятнадцати. Да, я тормоз, сама знаю, но по-другому не могла.

Сейчас же появился шанс все узнать, и я не хотела его упускать! Мне почти двадцать пять лет и ничего не знаю о маме. Так не должно быть.