Игры сердца - стр. 14
– Я не хочу заработать гастрит, – с этой своей дурацкой серьезностью ответила она. – Но яичницу лучше съесть вам, ибо вы мужчина.
Ему стало смешно, и злость сразу прошла. Иван уселся рядом с нею на ковер возле подноса и разложил яичницу по тарелкам.
– На охоту мне не идти и пещеру от врагов не защищать, – сказал он. – Так что можем поделить еду поровну. Как тебя зовут?
– Северина, – ответила она.
– Как?! – поразился Иван. – Это что, псевдоним?
– Нет. Это мое имя.
«Значит, это все уже не в первом поколении», – сдерживая смех, подумал он.
Нетрудно было догадаться, что люди, которые додумались дать своему ребенку такое имя, здравостью ума не отличались.
– А я Иван, – сказал он.
– Ваше имя прекрасно, как в сказке, – ответила она.
– Да? – усмехнулся он. – Это в какой же сказке? Про Ивана-дурака?
– Про Ивана-царевича.
Он еле сдерживал смех, а она говорила совершенно серьезно и смотрела прямо ему в глаза своими прозрачными глазами.
«Как водка, – вдруг подумал Иван. – Глаза у нее – как водка».
Эта мысль совсем уж его развеселила.
– Давай-ка ешь, Северина, – сказал он. – Или с похмелья аппетита нет?
– Я очень хочу есть. Хотя вчера я действительно выпила водку, а это мне непривычно и даже трудно.
– Зачем же пила, раз трудно?
– Леонид просил с ним выпить, и мне было неудобно ему отказать.
– Мало ли о чем бы этот Леонид тебя попросил! На все соглашаться, что ли?
Тут ему стало неловко – показалось, что он высказался чересчур грубо. Тем более что эта Северина, похоже, понимает все слишком буквально.
Она ничего не ответила, только вздохнула и принялась за яичницу. Видно, она в самом деле была голодна, потому что съела ее мгновенно. Иван пожалел, что разложил яичницу по тарелкам: перекладывать ей теперь свою порцию было как-то неудобно. Впрочем, чего тут неудобного?
Он стряхнул яичницу со своей тарелки на Северинину. Она подняла глаза, посмотрела вопросительно.
– У меня-то как раз похмелье, – соврал Иван. – Думал, за компанию поем, но нет, кусок в горло не лезет. Ешь сама.
Она проглотила вторую порцию так же быстро и все-таки вряд ли наелась.
«А в холодильнике у мамы шаром покати», – подумал он.
Кофе Северина тоже выпила одним глотком. Так едят и пьют не богемные девушки, а просто очень голодные. Он вспомнил зашитые стрелки на колготках, и острая жалость пронзила ему сердце. Буквально так – эти слова, несмотря на свою затасканность, очень точно называли то, что он почувствовал.
– Спасибо, – сказала Северина.
– На здоровье. Жаль, больше ничего нет, – сказал Иван.
Он хотел предложить ей зайти в какое-нибудь кафе и дозавтракать там. Но, пока он открывал рот, чтобы это сказать, Северина легко и гибко качнулась вперед, положила руки ему на плечи и поцеловала его.