Игры мажоров. "Сотый" лицей - стр. 4
Милена шепчет на ухо, что ей, наконец, родители отдали ключи. Отец купил ей квартиру, там как раз закончен ремонт.
— Ты можешь у меня остаться ночевать, Ник, — мурлычет Милена, а мне сегодня это вообще не вставляет.
Смотрю на часы. Прошло уже десять минут, смогла ли моя незнакомка встать на ногу? Не надо было уезжать, теперь все мысли забиты этой девчонкой. Внутри неспокойно зудит.
— Ник, ты что сегодня странный такой? — спрашивает Глеб, но я лишь отмахиваюсь.
Проходит еще минут пять. Все ржут, Дым что-то рассказывает, музыка грохочет, а у меня внутри уже воют самые настоящие сирены. Наконец, не выдерживаю, отвожу руки Милены и поднимаюсь.
— Ладно, Дым, с днем рождения, мне надо уехать.
— Ты чего, Ник? — непонимающе моргает Анвар. — Хватит флексить.
Остальные тоже возмущаются.
— Ник, ты что, меня бросаешь? — обиженно дует губки Милена, но мне пофигу.
Дымов выходит со мной, несу полную хрень про отцовскую машину, отбиваю поднятую ладонь и сажусь в «Дискавери».
Лечу на максимальной скорости. Сколько всего времени прошло? Десять минут, пятнадцать? Она уже ушла домой или где-то еще хромает?
Еду по дворам, специально объезжаю каждый по периметру, вглядываясь в темноту. И наконец вижу знакомую фигурку, медленно бредущую вдоль дорожки. Девушка прихрамывает, и я облегчено выдыхаю.
Нашел!
Она снова набросила капюшон, и мне жаль, что она спрятала свои волосы. Слетаю с сиденья и бегу. Сердце бешено колотится, чуть не выпрыгивает из груди.
— Привет, малы… Эй, глазастая!
Она оборачивается, и я на секунду отшатываюсь от ее дикого вида. Потрескавшиеся очки добавляют трэша, теперь она больше похожа на персонаж из фильмов-антиутопий. Руки прижаты к груди, и я не сразу замечаю, что она держит черного котенка.
Кот черный и сливается с тканью. Тот самый гаденыш, из-за которого она бросилась под колеса «Дискавери».
— Вы? Откуда вы взялись?
У меня чешутся руки снять с нее очки и капюшон, так что сую их поглубже в карманы.
— Не вы, а ты. Меня зовут Никита, и я тот самый урод, который ударил тебя машиной. Вернулся, потому что тебя нужно отвезти домой.
Она смотрит на меня, разбитые очки зловеще поблескивают в свете фонарей. А потом вдруг улыбается, и я только сейчас замечаю, что у нее на губе ранка. Ясно, почему она ее все время облизывает.
Вот опять! Внутри будто бензином облили и спичку бросили.
— Я еще и губу тебе разбил, — подношу руку к ее лицу и тут же убираю. Чувствую себя полным отстоем.
— Я Маша, — отвечает она, — можно Мария.
Протягивает руку, ее ладошка вся в мелких царапинах. Правильно, она когда упала, в асфальт ими уперлась. В машине есть салфетки с антисептиком, надо обработать.