Игры мажоров. "Сотый" лицей - стр. 33
Я не маленькая и понимаю, что радости мое существование им не прибавит. А меня меньше всего интересует, кто из них мой биологический отец.
Они для меня все трое как одно трехголовое чудовище, монстр. И Никита сын не просто Топольского. Он сын трехголового монстра. Вот только убеждать себя в этом мне все сложнее и сложнее.
Утром встаю невыспавшаяся, долго поливаю лицо холодной водой, чтобы проснуться. Не завтракаю, совсем нет аппетита, зато он всегда есть у Кошмарика — котенка, которого я вытащила из-под колес автомобиля Никиты.
Он черный, и в темноте его совсем не видно, только глаза горят желтым как фары. Мама первое время пугалась и говорила: «Какой кошмар!» А потом мы заметили, что кот стал откликаться, и назвали его Кошмариком.
Кормлю котенка, стягиваю волосы в тугой хвост и плетусь в лицей. Мама уехала раньше, у нее с утра «нулевки». Консультации, как это называется в лицее.
Когда вхожу в класс, Никита уже здесь. Сидит вполоборота, разговаривает с темноволосым парнем. Это Анвар Мамаев, его друг. Он смотрит на меня с интересом, ничего не говорит, но я чувствую, как напрягается Топольский.
Милена тоже на месте, окидывает презрительным взглядом, но я поворачиваюсь спиной и сажусь за парту. Пускай теперь пялится, сколько влезет.
Пропущенный завтрак дает о себе знать, и в кафетерий я иду голодная как волк. Беру блинчики с творогом и с вишней и какао, но как только поворачиваюсь, чтобы идти к столу, на меня налетает Милена.
У нее в руках стакан с горячей водой из кулера. Секундная задержка, Милена смотрит на меня со злорадным превосходством и выплескивает горячую, почти как кипяток воду, мне на руку.
Вскрикиваю и роняю поднос. Все поворачивают головы в нашу сторону.
— Извини, Заречная, я не хотела, — с ангельской улыбкой говорит Милена. — Быстро поднятое не считается упавшим. Так что приятного аппетита.
Разворачивается и «подиумной» походкой плывет к их столику с Никитой. А я стою, сцепив зубы, и ловлю сочувствующие взгляды аутов.
Рука покраснела и жжет. Я могу купить дополнительную порцию, но мне уже ничего не хочется. Недовольная уборщица сметает на совок осколки посуды и блины, я бормочу извинения и плетусь за стол.
Макс, Сева и Алька встречают меня молчанием, Сева подсовывает кофе. Так же молча мотаю головой.
— Не стоило тебе сцепляться с Милкой, — негромко говорит Макс, — она теперь от тебя не отстанет.
— Я нечаянно облила ее кофе, а она специально.
— Тебе надо было извиниться, — шепчет Алька.
— Я извинилась. Или надо было встать на колени?
Они снова замолкают, и я чувствую чье-то присутствие. Перевожу взгляд на пол и вижу ноги в узких черных джинсах, ниже стилевые лоферы. Но я бы и по запаху узнала, мне не всегда нужно видеть.