Игры мажоров. Хочу играть в тебя - стр. 14
— Ну и прекрасно. Ведро потом верни. И совок, — ворчливо говорит Оливка и тянет меня от столика. Я не верю ни одному слову, но в одном они правы. Мы лезем не в свое дело.
Нора принимается орудовать салфетками. Отворачиваюсь, чтобы идти за подругой, внезапно мой взгляд цепляется за браслет, обвивающий запястье Норы. Простой металлический ободок с защелкой. Никаких камешков и инкрустаций, он больше похож на наручник.
На ободке выгравирован вензель с латинской «G». Наверное, у нее фамилия начинается с G, или так начинается имя ее парня.
Но внутри появляется и не отпускает странное ощущение, и я быстро себя осаживаю.
Нора права, я лезу не в свое дело. Мое дело зарабатывать баллы и не выпадать из графика. У нее наверняка таких проблем нет, по крайней мере, я ни разу не видела ее на отработках.
— И чего мы полезли к этой психичке, — не может успокоиться Оливка.
— Оль, ты веришь, что она пошла по своей воле? — смотрю на подругу в упор. — Ты же понимаешь, что они с ней делали?
— Догадалась, представь себе. Но откуда ты знаешь, может ей по кайфу побыть глубокой глоткой сразу для пятерых подряд?
— Как такое может быть по кайфу? — спрашиваю потрясенно.
— Или так надо, — отвечает она, понизив голос. Мне совершенно не нравится выражение ее лица.
— Кому надо, Оля?
— Ей, — добивает меня Оливка и показывает глазами на толпу перед стойкой. — Пошли работать. Потом поговорим, — добавляет шепотом, — вечером.
Перерыв заканчивается, и я бегу на лекции. Но происшедшее сегодня никак не идет из головы. Перед глазами стоит Нора, покорно плетущаяся за Коннором. А еще не отпускает гадкое отвратительное чувство использованности.
Но почему она отказывается от помощи? Почему никто за нее не вступился, даже подруги?
Что здесь вообще происходит?
Я в университете недавно, но за это время у меня не возникло ощущения вседозволенности и безнаказанности. По крайней мере тот же Коннор большего, чем схватить меня за руки, себе не позволяет. И я не собираюсь даже это оставлять без внимания.
Здесь же все просто за гранью, и студенты отнеслись к инциденту по меньшей мере безразлично. Но больше всего больно царапает полное безразличие к происходящему Топольского.
Хотя почему он должен был вмешиваться, если остальным по большей мере наплевать? Нет, не должен. Но этот его взгляд, брошенный на меня, когда он выходил из кафе. Злой и прищуренный взгляд. Как будто...
Как будто в том, что произошло, есть моя вина. Да, точно. Я чувствовала себя виноватой. Потому и бросилась к Норе, хотела помочь, начать действовать.
Но в чем меня обвиняет Никита? А может я напридумывала на ровном месте, он просто скользнул по мне равнодушно, а я решила, что Никита злится?