Игры чародеев - стр. 54
– Сюда, – Голем указал на одну из дверей светлого цвета. – Иди.
Спорить я не стал.
Надавив на тяжелую позолоченную ручку, я открыл дверь, за которой простиралась всё та же зияющая темнота, и сделал шаг вперед.
«Смотри, – я увидел приветливое лицо мужчины. Он смотрел на меня карими глазами, в которых чувствовалась любовь и забота. – Ты складываешь руки вот так, а затем произносишь заклинание. Но главное – думай о предмете. Поняла?»
«Да», – ответил я тонким девичьим голосом.
Я видел воспоминания Алисы её собственными глазами!
Ощущения были очень странными: я находился в её теле, чувствовал движения рук, напряжения мышц, дыхание и сердцебиение – но не мог ими управлять, словно оказался безвольной марионеткой в чужих пальцах. Мне оставалось только наблюдать.
«Ну давай, попробуй ещё раз», – сказал мужчина.
«Auruma urelium, – громко произнесла заклинание Алиса и лист бумаги, лежащий впереди зашевелился и переместился немного в сторону. – Папа, я смогла!».
«Умница! – мужчина подхватил дочку на руки и начал кружить по комнате. – Ты прирожденная волшебница».
Воспоминание резко прервалось, и я снова очутился в темноте между двух рядов дверей.
– Идем, – уже знакомым безразличным тоном скомандовал Голем.
Мы подошли к другой двери – на этот раз полотно было окрашено в темный, практически черный цвет. Не дожидаясь команды каменного истукана, я зашел внутрь.
В этом воспоминании было пасмурно и холодно. Дождь ещё не начался, но казалось, что он вот-вот забарабанит по земле своими каплями. Алиса подняла голову и посмотрела на печальное лицо стоявшего рядом отца. По сравнению с предыдущим воспоминанием, оно сильно изменилось: от прежней приветливости не осталось и следа. Мужчина глядел прямо и крепко держал дочь за руку. Они прошли через железные ворота, на вывеске которых было выковано незнакомое мне слово «Бешикташ», а затем свернули на небольшую аллею, по обеим сторонам которой тянулись многочисленные надгробья.
Алиса и её отец медленно шли вдоль кладбища и вскоре остановились у одной из могил. Мужчина сильнее сжал ладонь Алисы – и на секунду даже я почувствовал боль и страдание, терзавшие его душу.
«Адель Бертан. 5 марта 1961 – 14 августа 1993», – было высечено на надгробии.
«Алиса, – мужчина говорил медленно, но в голосе чувствовалась надрывность. – Здесь покоится твоя мама».
И снова – резкий скачок в пустоту.
Мгновение – и Голем опять смотрел на меня своими огненными глазами-пятнами. Каменный истукан указал на ещё одну дверь.
– Сюда, – гулким басом велел он.
Переступив невидимый порог, я снова очутился в теле Алисы: теперь мы находились в каком-то парке. Было светло и тепло, солнце припекало голову, вокруг сновали толпы людей, а в воздухе стоял сильный запах цветов. Алиса увлеченно оглядывалась по сторонам, и в глазах пестрило от обилия разноцветных тюльпанов, которыми, казалось, был усеян весь парк.