Игры Богов. Книга первая. Захватчик: Тропою войны - стр. 8

Тот делает шаг назад и ещё раз оглядывается вокруг.

–Пустите меня, дяденька! Я никому не скажу!

– Верно, не скажешь.

Голос Старика так спокоен, что мальчик поднимает голову от земли и с надеждой смотрит на него.

Но тот крепко берёт его костлявой рукой за плечо, легко, словно поднимает пушинку с земли, ставит на ноги перед собой и, наклоняясь к уху, тихо шепчет.

Паренёк неуверенно дёргается, пытаясь освободится, но рука Старика крепка, как сталь и тверда, как камень.

–Пустите меня, дяденька, богами кляну-у-у-у…

Но слова зависают в воздухе, растворяясь и образуя зловещую тишину, утопающую в мрачных вершинах ночного леса.

Старик отталкивает мальчика от себя.

–Ну, ступай, ищи свою коровку.

Пытаясь что-то сказать, подросток беззвучно открывает рот, хватая воздух немыми губами, но вместо слов слышаться только беспомощные шлепки пересохших губ и он со всей силы зажимает их руками.

Глаза в ужасе смотрят на удовлетворённого своим злодеянием Старика.

–Ну, что же ты, иди, иди.

И, улыбаясь, словно ничего не произошло, Старик машет рукой на мальчика и он, сначала пятясь, а потом бегом, с обезумившим взглядом, бежит к лесу, подальше от этого ужасного места, падает, встаёт, снова бежит и скоро скрывается за мохнатыми ветками деревьев.

Прислушиваясь к удаляющемуся топоту детских ног и треску сломанных веток, Старик отворачивается.

–Теперь-то точно никому не скажешь. Никогда.

Глава 2

Далеко на востоке, далеко за Мёртвой пустошью, раскинулись бескрайние степи. Сотни лет живёт там свободный от обязательств к внешнему миру кочевой народ – тургары. Низкорослые, плотного телосложения, с белыми лицами и раскосыми голубыми глазами, вьющимися длинными рыжими или чёрными волосами они взяли себе всё лучшее от своих предков: дикость и смелость, отвагу и страсть. И горит в их сердцах не погасающий вот уже много лет огонь войны. Изгнанные когда – то с восточных земель из-за неприязни новой веры, они так и не смогли потушить его и всё ещё надеялись вернуть утраченную власть. И только ужас перед выжженной на многие километры землёй останавливал их от длительного перехода. Да и зачем? С годами, обленившись от военного безделия, тургары забыли свою природную сущность и обратились к спокойной жизни в степи. Постепенно отары их овец становились больше и больше, а табуны лошадей исчислялись тысячами.

Разбросанные по степи кланы, иногда насчитывающие до нескольких сотен человек, выбирали себе вождя-каюма на пожизненное правление, со смертью которого ему на смену выбирался наиболее умный и сильный представитель клана, достойно показавший себя в ведении хозяйства, переговорах с соседями и торговле. И кровные узы в этих выборах не играли никакой роли. А сыновья каюмов, выращенные в строгости и по всем правилам суровой жизни кочевников, не пользовались никакими благами при правлении отцов и поэтому воспринимали как должное отсутствие у них каких либо прав на правление.