Игрушка Ворона - стр. 55
Вадим молчит, угрюмый взгляд делает его значительно старше, чем он есть на самом деле.
— Вообще-то, я так много о своем не болтаю, — пытаюсь улыбнуться, но хреново получается. — Не знаю, как это у вас получается, но язык трудно за зубами держать, — отпиваю из своей кружки и чувствую, что сердце стучит о ребра так сильно и так больно.
Воронов берет мою правую руку и проводит большим пальцем по запястью, сразу же нащупав тонкую полоску шрама. Прикосновение к нему отдается теперь болью где-то в горле, а не в груди. Складывается такое впечатление, что Вадим прикасается к моей душе, к сгустку сплошной боли, о которой я стараюсь не думать и прятать от посторонних глаз, чтобы не выглядеть размазней.
— Мне жаль, — единственное, что произносит Вадим и неожиданно для меня, прижимается губами к моему запястью.
В будущем, эта точка моего тела станет его излюбленной, а сейчас меня это поражает настолько сильно и глубоко, что я на миг даже перестаю дышать.
Надо бы что-то ответить, но язык прилипает к нёбу, и все мысли превращаются в одну сплошную кашу. Никого так близко я к себе еще не подпускала, и это вскрывает, вспарывает ту действительность, в которой я живу вот уже на протяжении девятнадцати лет.
Взгляд мечется туда-сюда, будто я пытаюсь найти выход и удивительно, но он находится в образе колоды карт, лежащей на металлической полке с пряностями.
— В карты играете? — спрашиваю немного охрипшим тоном.
Воронов отпускает мою руку и оборачивается.
Разрыв контакта между нами неожиданным образом заставляет меня почувствовать себя крайне дерьмово, словно бы я только что лишилась самой важной составляющей всей своей жизни. Воздух замирает в легких и никак не хочет выходить наружу. Что со мной происходит?!
— Да, временами, когда мои ребята засиживаются допоздна, — Вадим встает со своего места, чтобы взять колоду.
— Мы тоже в детдоме играли на печенья там всякие. Хотите, покажу вам парочку фокусов? — я говорю слишком быстро и громче, чем, наверное, нужно.
Меня всю потряхивает, а в животе вдруг становится так щекотно. Не знаю, нормально ли это, но такая реакция тела определенно связана с прикосновениями Воронова.
— Давай, — он протягивает мне карты, но садиться не спешит.
Тоже почувствовал это между нами?
Я принимаюсь тасовать колоду. Пальцы помнят свое дело и до того ловко управляются с картами, что человеческий глаз физически не может успеть за всеми манипуляциями.
— У тебя хорошо получается, — замечает Вадим, внимательно наблюдая за мной.
— Знаю, но одна моя учительница всегда говорила, что моими руками управляет дьявол, — я улыбаюсь, чтобы Воронов не подумал, будто вздумала жаловаться ему. — Загадайте карту, — предлагаю, — но мне не говорите.