Игрушка Двуликого - стр. 33
– Но я еще почти ничего не умею!
От Мэйнарии повеяло ледяным холодом.
– Если род не захочет оплатить тебе услуги хорошего наставника, то это сделает мой муж. Или мой опекун…
…Свитки и писчие принадлежности Унгар собирал минут пять. И, как мне показалось, ждал, что к двери его проводит Мэй. Ага, как бы не так – как только моя жена озвучила свое решение, я поднялся с кровати и закрыл супругу спиной.
Намек получился прозрачнее некуда. И парень был вынужден удалиться.
Закрыв дверь на засов, я подошел к своей Половинке, обнял ее за талию, заглянул в глаза и тихонечко поинтересовался:
– Почему?
– Он смотрит на меня как на женщину… – криво усмехнулась Мэй. – И думает совсем не о цифрах…
Ее ощущения настолько точно совпадали с моими, что я сжал зубы и заиграл желваками.
– Не волнуйся… – поняв, чего я опасаюсь, пообещала она. – Я не отойду от тебя ни на шаг…
Глава 8
Король Неддар Третий Латирдан
Пятый день третьей десятины второго травника
Танцевала графиня Ялира бесподобно – каждое ее движение было таким же своевременным, безжалостным и смертоносным, как атаки Мастера Меча. Только вот ранило не тело, а душу. Например, переход от Свечи на Ветру к Полету Журавля[72] приковывал взгляд к крутой линии бедра, на мгновение прорисовывающейся под тканью платья, Поклон на Полдень заставлял смотреть во внезапно углубляющееся декольте, а самый обычный поворот головы во время Прощания с Заходящим Солнцем вызывал желание прикоснуться к белоснежной шее губами.
Кстати, так же, как и Мастер Меча, Тьюварр атаковала не только танцуя[73] – искусно подобранные притирания[74] придавали ее лицу томную белизну, ресницам и бровям – загадочную черноту, а губам – волнующую полноту и яркость, что вместе с потрясающе красивым платьем радовало взор. Дорогие благовония, навевающие мысли о греховной страсти, волновали обоняние. А легкая хрипотца, расчетливо подпущенная в голос, услаждала слух.
И тему для разговора Ялира тоже выбрала не просто так – Уламор Черный Локон жил и творил в эпоху Симайра второго, Хромца, а в то время большинство поэтов Белогорья воспевали не любовь и верность до последнего вздоха, а пламенную и неудержимую страсть, не признающую ни правил, ни границ. Поэтому его баллады должны были послужить хорошим мостиком, позволяющим плавно перейти к стихам Гайвара Медовоокого или Эренила Жеребца.
Послужили. Мостиком. Но не к стихам, а к рисункам Олли Ветерка к свитку «Тайны дворцовых альковов» – в какой-то момент графиня Тьюварр вдруг поинтересовалась, помнит ли он, король, «чарующие строки, которые барон Марен посвятил прекрасной незнакомке», затем, не прекращая двигаться в танце, чуть заметно прогнулась в спине, всплеснула руками – и перед внутренним взором Неддара появился рисунок, изображенный на серебряном поле