Игрушка для мажора - стр. 12

Вообще, живя в шкуре любимого сына заместителя мэра города и имея возможность получить вообще что угодно – любую хрень, хоть камни с Марса – видит Бог, я каждый день пытаюсь не сдохнуть от скуки. Пару раз мы с парнями пробирались на территорию периметра и даже доходили до стены, что отделяет окраину, но блюстители порядка обломали весь кайф; спалили нас, как сопливых детей из ясельной группы «Солнышки», так что пришлось в срочном порядке уносить оттуда свои задницы. А всё потому, что в деревянные дрова бухой Клим без конца ронял на гравий пустые консервные банки, которые хотел пошвырять через стену; в тишине они при падении издавали такой жёстко бьющий в башню звук – будто игрушечная обезьяна в ушах ошалело гремела своими тарелками.

Иногда в качестве развлечения я разгонялся до ста восьмидесяти километров на своей малышке; было даже плевать, врежусь ли я куда-то или сделаю фарш из парочки пешеходов – просто хотелось выпустить пар, потому что иначе буквально выпрыгиваешь из собственной кожи.

Наверно, это какая-то болезнь у таких, как я.

– Ты был в «Утопии», сын? – вместо приветствия произносит мать, когда я прохожу сквозь гостиную к лестнице.

Ну, твою ж медь, сама отправила меня туда в несусветную рань, нахрен теперь спрашивать?..

– Был, – бурчу в ответ. – Геннадий Иванович тебе привет передавал.

Я имею в виду Геннадия Ивановича Полякова – своего отца и одного из основателей «Утопии» – самого дурацкого вложения средств на мой чисто непрофессиональный взгляд; его основная работа – быть заместителем мэра, а корпорация, скорее, была как хобби. Я всегда называю отца по имени-отчеству, когда злюсь – а я зол практически постоянно. Он это знает и вечно хмурится при виде меня – типа, я должен ему земной поклон делать, а вместо этого с недовольной рожей хожу. Но вся суть в том, что они оба – что он, что мать – дали мне всё, кроме себя самих; за свои восемнадцать лет я побывал в семнадцати зарубежных странах, имею всевозможные примочки двадцать первого века и могу открыть любую дверь – и это совсем не метафора. Только лучше бы они были такими же отличными родителями, какими являются руководителями и иконами стиля.

Сплошная тошнотворная показуха.

– Ты ведь знаешь, твой отец не любит, когда ты так его называешь, – хмурится мама.

– А ты знаешь, что должна была раньше вбить в мою голову хорошие манеры, – хмыкаю. – Так что всё, что происходить теперь – исключительно ваши с ним косяки.

Она открывает рот, чтобы сказать что-то ещё – не знаю, надавить авторитетом, например – но я взлетаю по ступенькам на второй этаж и скрываюсь в коридоре, ведущем в моё – отдельное – крыло. В комнате швыряю в стену ключ от тачки и скидываю на пол кроссовки; хочется вообще разнести всё, что видел глаз, но вместо этого я стискиваю кулаки: раздражает эта её манера включать функцию матери, когда она ни черта не разбирается в настройках.