Игрушка для мафиози - стр. 21
- Другое. У Моники и Франко Лангетти есть дочь. Ты был на ее конфирмации, помнишь? Даниэла Лангетти. Ты заберешь ее.
Пытаюсь вспомнить. Действительно, раньше я не раз бывал в доме этой Семьи, когда еще плохо понимал, почему отец столь мягок к ним, тогда еще партнерам. Угловатая девчонка с огромными глазами не представляла для меня никакого интереса. Конечно, прошли годы, она наверняка изменилась. Но трудно было понять, как сейчас эта избалованная принцесса может выглядеть.
- Она решила откупиться девчонкой, которая только и была пригодна, чтобы выйти замуж по движению пальца матери и обеспечить ей выгоду? В то же время – оставить сына живым и неуязвимым? Ты понимаешь, что она тебя кинула?
- Ты многого не знаешь. К примеру, того, что Моника всегда души не чаяла в своей дочери. Была готова умереть сама, только бы спасти ее от подобной участи. Поэтому я и попросил ее жизнь в залог в тот момент, когда начал работать с покойным Франко.
- Вижу, ты всегда держал ее в поле зрения. Раз знаешь, что ей было так дорого. В отличие от ее сыгравшего в ящик муженька. Только меня не покидает чувство, что она тебя круто поимела.
- Моника спрятала свою дочь, едва той исполнилось пятнадцать. Сначала в Чехии. Потом в Китае. И наконец, в России, где ее и отыскали. Даниэлу Лангетти было трудно найти, но нет того, что не под силу нашим ребятам. Нам понадобился год, чтобы напасть на ее след. Лангетти могли сколь угодно доказывать, что их дочь не значит для них так много, как сын. Но поступки сказали обратное.
- Ты потребовал у должницы ее любимую дочь? Для меня?
- Да. Надеюсь, твоя жажда крови утихнет, и ты больше не посмеешь оскорблять меня домыслами относительно слабости и неразумности. Я прощаю тебе на этот раз, зная, как давно ты живешь чувством справедливости и жаждой вендетты. Теперь ты получишь свое сполна.
Внешне я остаюсь спокойным и невозмутимым, но внутри поднимается темная волна ярости и удовлетворения. Я уже воочию вижу огромные глаза Дани Лангетти. Рисую в своем воображении ужас, который заплещется в ее зеленых омутах, когда она поймет, на что родная мать ее обрекла. Предвкушаю слезы и бессилие, униженные просьбы, а затем – покорность своей судьбе и моей воле. По телу разливается жар раскаленной лавы, сердце сбивается с ритма.
У меня нет недостатка в женщинах. Щелчок пальцев – и любая падет к моим ногам, причем не глядя на мой статус и деньги. Не потому, что боится отказать наследнику самой могущественной Семьи Сицилии. Я для них как яркое неистовое пламя, на которое летят эти мотыльки, сломя голову.