Игрушка богов. Часть 1 - стр. 4
– Хар! – осознаю, что кто-то повелительно кричит сзади.
Оборачиваюсь: всадник на лошади, в свете местной звезды кожа кажется красной, но вроде человек. Развитие на мизере, либо попался кто-то очень бедный – седла нет, сидит «охлюпкой» – называется, начитался книг про попаданцев. Боюсь вот только в этом мире некому рассказать про промежуточную башенку и командирский патрон. А также перепеть Высоцкого, впрочем, у меня и голоса нет.
– Хар! Шаксе долмидыр аной! – строже говорит конник.
«Ага, полный долмидыр!» – думаю про себя.
– Пить! – сиплю ему, показывая, как будто пью из двух сложенных ладоней. Где бы тут взять волшебника, что магией вложит в мою голову знание чужого языка?
– Шаксе аной! – в его руках появляется лук, мозг отстранённо отмечает: «Где-то деревья всё же есть».
«Попить перед смертью, кажется, не получится»
– Да чо те надо, долмидыр? – говорить с пересохшим ртом очень тяжело.
Он жестом показывает, будто что-то отбрасывает от себя. А, мою «палку»! Ну, что, вот и главный выбор – умереть свободным в бою, или остаться живым рабом?
Глава 2
Много раз, смотря фильмы про Великую Отечественную войну, невольно представлял себя на месте героев, попавших в окружение. В юности, по горячности, недоумевал, зачем сдаваться в плен, если тебя всё равно убьют? Чуток повзрослев, понимание пришло. Во-первых, это я знаю, как фашисты будут обращаться с пленными, а во-вторых, человек всегда НАДЕЕТСЯ на лучшее. Побудет в плену, а потом вернётся домой. Ну, разве что «царь» сменится на немца, так они уже сидели на троне Российской империи.
Вот и я сейчас ПОНАДЕЯЛСЯ, что всё будет хотя бы не плохо. Никакого сигнала из будущего: «не сдавайся, из этого мира нет пути домой!» я не получил. Потому повёл себя ничуть не лучше баранов, своими ногами идущих на убой – сдался на милость судьбы.
Отбросил «палку», отошёл в сторону, сел на землю. Всадник понял, что разговаривать со мной бесполезно, общаемся пантомимой.
– Пить, – снова показываю жестом.
Абориген положил невдалеке кожаный бурдюк, к которому я немедленно присосался.
– Тар, тар! – заволновался конник. Боится, что выпью всё?
Вытираю одеялом рот:
– Что у вас то «хар!», то «тар!», – с сожалением откладываю бурдюк, затем показывая, что засовываю в рот еду. Не ел примерно сутки, и для организма, не привыкшего к такому, это большой стресс.
Всадник начал следующий раунд пантомимы: указывает на меня пальцем, произнося «ур» – как я посмотрю, шепелявым в их обществе чрезвычайно сложно, а затем поднимает руку с пальцем в небо – «танды окран?», именно с вопросительной интонацией.