Игрушка авторитета - стр. 37

– Дикий, девка…

Охранник успевает окликнуть Камиля перед тем, как я делаю несколько шагов вперёд.

В ногу что-то больно впивается, до адской боли. Пронзает насквозь.

Я громко взвизгиваю, ноги подгибаются.

– Блядь!

Слышу, как Камиль громко матерится. Кажется, я стала голой ступнёй на один из осколков, и он пронзил ногу.

Я просто чудом не падаю на остальные осколки. Дикий успевает меня подхватить в нескольких сантиметрах от пола.

Нога ужасно болит и пульсирует.

Я смотрю Дикому в глаза, улыбаюсь лишь уголками губ.

– Ты вернулся, – успеваю прохрипеть, перед тем как погрузиться в полнейшую темноту. Организм как будто знает, что сейчас можно. В его руках я в безопасности.

Я не знаю, сколько времени провожу в темноте. Кажется, целую вечность. Но мне так хорошо, что даже в себя приходить не хочется.

Мягко, тепло. Я будто со своей доски в вату упала. Отдыхаю впервые за эти долгие дни. Расслабиться могу.

Не страшно теперь спать. Хорошо.

Только кожу жжёт. Будто кто-то лезвием водит по лицу. Это заставляет резко распахнуть глаза.

Я всё ещё в своей коморке. Мягкая кровать – иллюзия. Теперь чувствую, как так проклятая пружина мне в бок упирает.

А чего я, собственно, ожидала? Думала, что Дикий пожалеет? В гостевую спальню перенесёт?

«Или сразу к себе, ага» – ехидничает внутренний голос.

Оклемался, гадина. И мне самой лучше, хотя вроде ничего не поменялось. Единственное, что изменилось – Дикий вернулся.

Он здесь. В метре от меня. Пульс тут же ускоряется, а лицо пылает всё сильнее. Его взгляд меня разбудил.

Страхом сковывает. Но при этом я облегчённо выдыхаю.

Демидов… Он чудовище! Но чудовище, которое я уже хоть немного знаю. С ним как-то привычнее.

И безопаснее.

– Оклемалась? – низкий голос вибрирует от злости. – Хули ты тут устроила?!

Я медленно поднимаюсь. С опаской смотрю на мужчину, не до конца уверенная, чего ожидать.

Ловлю диссонанс.

Голос, взгляд – всё кричит о гневе, который Камиль хочет на меня спустить.

Но при этом поза его вальяжная, тело – расслабленное.

Мужчина сидит на стуле, уставив его спинкой ко мне. Упирается предплечьем, кисти спокойно свисают.

Почти улыбается, если оскал можно счесть за улыбку.

Вот это напускное безразличие пугает сильнее, чем года Камиль кричал и матерился.

– Я ни в чём не виновата, – начинаю оправдываться, подтягивая к себе колени.

– Ты, блядь, не можешь нормально два дня провести? Ты перепутала, малая. Твои выебоны с Буйным работали. Со мной – шелковой будешь. Если сама не умеешь, то научу.

– Ты бы лучше свою Настю учил! – срываюсь, зло рассматривая мужчину. – Её шелковой чего не сделал, а?