Игрок - стр. 49
— Считаете, женщины плохи в азартных играх?
— Женщины по натуре не азартны. Это противоречит вашей природе.
— О, как же вы ошибаетесь... — усмехаюсь, коротко стреляя глазами в Сантино снова.
Черт! Черт-черт-черт! Елисеева, хватит уже. Переспали, он был неплох, внимателен... ладно, очень неплох и очень внимателен, но это также означает, что не все, а очень все. Очень-очень все.
— Кстати, слышал, вы нейрохирургией увлекаетесь. — Неприятно, что Григорий говорит о моей большой любви так, будто это детская игрушка.
— Уверяю вас, с нейрохирургией у меня более чем серьезно.
— Значит, вам нравится спасать людей.
И смотрит, главное, так, что хочется ощупать лицо, дабы убедиться, что его взгляд не образовал на нем приставучую паутинку... Весь он — этот Григорий — до приторности липкий. Как разлитое по скатерти варенье. Если уж поставил локоть — то не избавишься, пока не отмоешься.
— И вы не из крыс, которые бегут с тонущего корабля, даже когда он представляет собой крайне сомнительную партию в покер.
— Думаете, дело в этом? Думаете, мне нравится стоять на постаменте героя и получать заслуженные лавры? — хмыкаю. — О нет. В какой-то мере хирургия напоминает покер. Вскрывая ваш череп, я не буду точно знать, что там увижу. Но если все сделаю правильно, если проконтролирую каждое свое движение, и если карта пойдет, то вы останетесь живы. Собственных усилий всегда недостаточно, риски велики, а шанс ошибиться огромен, но когда все срастается... Это ощущение не передать словами. Я не Флоренс Найтингейл [сестра милосердия и общественный деятель Великобритании], Григорий, я всего лишь игрок.
Его взгляд все такой же заинтересованный, не отпускающий. Он выкладывает на стол следующую карту, даже не глядя на колоду.
— Поднимаю до двух миллионов.
— Поддерживаю, — киваю, не говоря о том, что это мои последние сбережения.
И в этом весь кошмар сегодняшней игры. Если он еще поднимет ставку и не примет в качестве ответа то, чем мы располагаем помимо денег, я буду вынуждена пасовать, и мы все потеряем. Ровер. И карту. Да и в ад бы ее, но делать заново все тесты, вспоминать все операции, поселиться в больнице... О нет, не так я планировала провести ближайшие месяцы. Ян может сколько угодно полагаться на мою удачу, но, пока я не царь Мидас,— мы — рабы воли ублюдка напротив. А в том, что он именно ублюдок, лично я ни разу не сомневаюсь.
— Это все, что у вас есть? — улыбается Григорий, подтверждая мои опасения. — Какая жалость, ведь я бы не прочь еще поднять ставку...
— Только после ривера [последняя общая карта], — напоминаю я ему правила.