Игрок - стр. 136

Наверное, отлично, что операцию проводит именно Капранов. Будь на его месте кто другой — помещение уже взорвалось бы от перенапряжения, а сейчас, когда есть не только объект заботы, но и негодования, внимание капельку рассредоточено и узелочек в груди становится не таким тугим. Однако лично для меня это не более чем передышка, потому что как только ушей достигает жужжание нейрохирургической дрели, к горлу подступает тошнота. Если мне нужно было доказательство неравнодушия к Кириллу Харитонову, то вот оно: я едва не скрючиваюсь пополам от мысли, что это его голову режут, пилят и сверлят. А думала, что хуже, чем в лифте уже быть не может. В третий раз нервно заправляю идеально прибранные волосы под шапочку.

— Все в порядке, доктор Елисеева? — спрашивает Павла.

— Да, благодарю, — отвечаю.

— Да, благодарю? — фыркает Капранов. — Это что еще за нежности? Отвечать надо «так точно, мэм», у нас же тут как в армии порядки. Доносы, побои, дедовщина...

— Капранов, — наверное, Павла пытается пресечь неподобающие разговорчики, но выглядит так, будто мой наставник только что занял достойное место в упомянутом пыточном ряду (там, где побои и дедовщина) и, кстати, заслуженно. Его издевательства над молодыми врачами заслуживают отдельной галочки в отчете о пройденной медицинской практике.

— И в опале те, кто попытался думать своими мозгами поперек руководства, — не унимается Андрей Николаевич. — Отключаешь соображалку и круглое носишь, а квадратное катаешь. Бессмысленность очевидна, но кому ж тривиальность интересна? Думающих людей в армии не любят. Они разводят анархию, так как не считают должным подчиняться идиотам, ведь в армии у власти, как правило, самый страшный, а не самый умный. Посему что-нибудь неугодное ляпнешь, и начинается: «зима близко», «Ланнистеры всегда платят долги», «услышь мой рев» и все такое. Снимаю костный лоскут.

— Себе сними, — не сдержавшись, огрызается Павла.

Я бы на ее месте тоже обиделась: вынуждаешь человека работать круглосуточно, стараешься, а он все равно находит время на сериальчики.

Наконец череп вскрыт, все показатели стабильны, и пациента пора будить. Первая скрипка — анестезиолог, закадровый голос — оперирующий хирург, которому безумно хочется нанизать мозг пациента на собственный скальпель, и поскорее.

— Кирилл, слышите меня?

— Да. Этот запах...

— Постарайтесь не обращать внимания. Сейчас я буду продвигаться вглубь мозга, руководствуясь мониторами и вашим состоянием, но для этого вы должны говорить с Елисеевой. Главное, не волнуйтесь. Не волнуйтесь, говорю! У вас уже давление подскочило. Твою же ж... Елисеева, подай свой сладкий голосок.