Игрок - стр. 106

— Ну что, я похож на себя прежнего?

— Ох, милый... как бы тебе сказать, — отвечает мама. — Пока не очень.

От ее слов я начинаю смеяться. Врачи тоже подозрительно хмыкают.

— Поверьте, Кирилл, стоит чуть-чуть подождать, прежде чем с газетчиками общаться. Разве что прорвутся сквозь наши бастионы, — сообщает мне Жен.

— Прорвутся? — спрашиваю.

— А вы думали, у нас тут мирно? Шутите? Я припарковалась сегодня за два квартала — сплошные фургончики. И ведь пропуска на территорию больницы где-то достали.

— Ими обычно охранники приторговывают. Но вы пожалейте болезных, Жен Санна, им камеры тащить, а вы...

— Пять раз поскользнулась. Их стараниями мы скоро собственные, а не ваши переломы лечить возьмемся.

Пластик хмыкает.

— Ох, Кира, — вздыхает мама, поддерживая тему, а я кривлюсь от такого обращения. — Ты думаешь, я просто так, что ли, больницу совсем не покидаю? Да ведь как за дверь ступишь — оглохнуть страшно.

— Это, вроде, забавно, — говорю, поворачиваясь к хирургу. — Я бы хотел улыбнуться. Можно попробовать улыбнуться? — спрашиваю доктора, не забывая про зашитые губы.

— Только без фанатизма, — предупреждает доктор.

Пытаюсь приподнять уголки губ. Мышцы лица будто атрофировались за время бездействия, но со второй попытки выходит, и мама даже в ладоши хлопает.

Жен дежурит (услышал, как медсестры об этом говорили), и я сделал все возможное, чтобы выставить родителей из больницы. Она еще не знает, что моих родных нет, но во время вечерней проверки состояния точно выяснит. Сижу, бестолково повернув голову к выходу, и жду. Не знаю сколько, но у меня занятий не прорва, а ожидание уже почти привычно. По крайней мере, когда поблизости нет мамы. Наконец дверь открывается, впуская внутрь запах апельсинов. Неожиданно.

— Открывайте рот, — говорит Жен, присаживаясь на кровать рядом со мной.

— Отравить меня вздумали?

— Предпочитаю расправляться с людьми помощью скальпеля. — После этого она вкладывает мне в рот дольку апельсина. Безумно сладкого, сочного. Даже не помню, когда мне в последний раз такие попадались.

— Например с моей матушкой. — Смешок. — Ай да Рашид. Я прямо ревную. Так рассорить дам, не завязав интрижку ни с одной из них... Это ж кем надо быть?

Она хмыкает.

— С чего вы взяли, что у нас с Рашидом не было интрижки? А у вашей мамы?

— Эй, Жан Санна, вы полегче, гипс-то тяжелый. — Хохочет и отправляет мне в рот новую дольку.

Словно бы невзначай касаюсь языком соленой кожи ее пальца, отчего прижатое к моей ноге бедро начинает ощущаться в тысячу раз острее. Это напоминает мне о главном:

— Я собирался попросить у вас прощения, но вы прятались, и извинения запоздали.