Играя с Ветром - стр. 29
— А Шкапчик? Ну, тот охранник на входе, помнишь? Ты еще к нему подкатывала!
— Ничего я не подкатывала! — возмутилась Люся. — Да и обиделся он за Чибисова… Не понравилось Шкапчику, что я в конкурсе участвовала, даже помочь с видеозаписями отказался. Пришлось искать телефон владельца.
— Точно! Ты же говорила, что Чибисов этот мент? Так пусть поможет? А давай ему заявление напишем? — я вскочила на ноги и стала расхаживать по кухне, то и дело поправляя широкие велюровые кресла изумрудного цвета. — Позвони ему!
— Не буду, — буркнула Люся и закрыла лицо ладонями.
— Стоп! — осенило меня. Какая же я ду-у-ура! Я настолько зарылась в самобичевание, что так и не спросила, где это проснулась моя Милка! — Ты что, у Чибисова проснулась, гадюка такая?
— А что это я гадюка? — вспыхнула Люся и стала ходить по кухне за мной, как хвостик. — Я хотя бы знаю своего маньяка в лицо, а ты вообще проснулась хрен знает где!
— Точно… — захныкала я, скатываясь прямо на пол. Поджала ноги, обняла колени и вновь горько расплакалась. — Мила, мне страшно.
— Не реви, Ветерок, — подруга опустилась рядом, обняла и зарылась мордочкой в моих волосах. — Зато у тебя появился защитник. Лев он, или кто?
— Мила, ты сама-то веришь в то, что говоришь? Лёва – великий пофигист и бабник! Он же ни одной юбки не пропустит.
— Это да…Но ещё несколько дней назад я была уверена, что он яйца свои сам почесать не может, не то что прекратить потоп. А тут бах… Шкатулочка-то с сюрпризиком оказалась.
— Это точно…
— Ну? А теперь скажи, что Лёвушка хороший? — подруга заговорщицки заиграла бровью. — Скажи, Сквознячок... Я помню, как ты пряталась в спортзале, наблюдая, как он с парнями в баскетбол играет.
— Скажу, если признаешься, что Чибисов тебе в душу запал, — смахнула слёзы, наблюдая, как щёки моей Милки наливаются румянцем смущения. — Кстати, как его зовут-то?
— Да не помню я, — неправдоподобно отмахнулась Люся. — Не птица, и ладно…
— Ой, Курочкина! Два тебе по орнитологии!
— В смысле? Что, оп-я-я-я-ять? — взвыла она, сползая всем телом на пол. Я хохотала так, что лёгкие горели, в то время как подруга корёжилась, извергая тонны проклятий в адрес всего животного мира, что попадался на её пути. Подруга моя была всегда влюбчивой, за это и поплатилась тремя отметками в паспорте, вот только мужья её были все, как на подбор: Козлов, Баранов и Курочкин…
— Как твой «куриц»? — Милка всегда придумывала смешные прозвища своим мужьям, над которыми мы сначала посмеивались в узком кругу, но вскоре их имена стирались из памяти, оставляя «Козликов», «Бяш» и «Кур».