Играй! - стр. 6
Обеспокоенное выражение лица мистера Уилсона сменилось на хитрое. Он расплылся в лукавой улыбочке, делающей его похожим на шкодливого ученика, подобрался ближе к ослабленному выходками Теодора директору.
– Мистер Джонс, я знаю, какое наказание вы можете назначить Теодору, – многообещающе начал он, – и будьте уверены, он точно не сможет его избежать.
Гарри Джонс, который уже потерял всякую надежду справиться с бесчинствами Теодора, заинтересованно вскинул брови, и приободренный такой реакцией мистер Уилсон изложил ему свою идею.
Директор воспринял ее с удивительным энтузиазмом и, как только учитель закончил, пригласил Теодора обратно в кабинет.
Теодор развалился на стуле, но в этот раз у Гарри Джонса не задергался глаз от одного его самодовольного вида. Он медленно сел в свое кресло. Сложил ладони на столе. И озвучил наказание, которое его ожидало, с мрачным удовлетворением наблюдая за тем, как с лица Теодора сползала улыбка.
– Нет! – повысил голос он, вскакивая хлопая ладонями по столу, что не лезло ни в какие этические рамки, но ему было абсолютно все равно. – Я не стану этого делать! Да я лучше сдохну!
Но теперь мистер Джонс был обезоруживающе спокоен. Они словно поменялись местами: Теодор раскраснелся от бурлящего внутри гнева, а директор только усмехался в ответ на все его выпады, наслаждаясь безоговорочной победой.
Стоящий позади директорского кресла мистер Уилсон переводил встревоженный взгляд с одного на другого, уже жалея о том, что предложил это все директору. Идея возникла у него спонтанно, когда мистер Джонс обмолвился о наказании. Вообще-то, изначально он пришел, чтобы сказать, что отказывается от постановки, потому что все утро потратил впустую, уговаривая Кристофера. То, что тут оказался Теодор, то, что он провинился и ему требовалось наказание, – было чистой случайностью. Очень удачной для мистера Уилсона случайностью. Однако теперь, видя, как это загнало Теодора в тупик, он снова начал в своей удаче сомневаться.
Если ученик настолько против, есть ли вообще смысл его заставлять? Это же, в конце концов, творчество, а не мытье полов, где и без особого желания справиться можно. Но директор, кажется, был настолько вдохновлен мыслью о том, что наконец-то сможет его наказать, что отступать был не намерен.
Теодор продолжал возмущаться, потом начал кричать, потом принялся умолять поменять наказание и только когда не получил абсолютно никакой реакции от директора, сдался и обессиленно замолк.
– Закончил? – на всякий случай уточнил мистер Джонс, непоколебимо выстоявший все крики и мольбы, подался вперед, упираясь подбородком в переплетенные пальцы, и добродушно улыбнулся. – Тогда повторим еще раз: ты берешь главную роль в постановке мистера Уилсона, усердно готовишься к ней, выступаешь через месяц на сцене, и я забываю все, что ты натворил за этот год. А если ты откажешься, я сообщу в нужные инстанции о том, что ты вломился ночью в школу. Тебе, конечно, ничего не будет, но вот у твоих родителей седых волос на голове прибавится. Как думаешь, что сделает твой отец, когда узнает об этом? Закроет глаза?